И, после всего этого, я распахнул глаза, чувствуя себя так, будто бы умер. Как иначе ещё объяснить то, что я не ощущал никаких последствий каких-либо травм, даже пробуждение для меня не стало болезненным.
Но, по идее, если я мёртв, значит, я или в раю, или в аду. На рай обычная с виду комната похожа была меньше всего на свете, но и до ада ей было далеко. Просто комната… Комната со сменами, на которых я могу различить любую крапинку… любую царапинку.
Никогда не жаловался на зрение, но сейчас мне показалось, будто бы я прозрел после того, как был слеп всю свою жизнь. И это пугало.
Ещё пугало то, что я не в больнице. Где ещё быть человеку, который пострадал при пожаре? Но тут не пахло лекарствами, тут пахло… человеком.
Я различал запахи, которые раньше моё обоняние не улавливало совсем.
Голова шла кругом, я никак не мог понять, что происходит.
Встал с кровати, чтобы куда-нибудь пойти и что-нибудь узнать, но получилось, будто бы я не шаг сделал, вскочил. Ноги будто бы пружинило, хотелось бежать, неважно куда, лишь бы напрячь все свои силы, которых, я теперь чётко осознавал, было немерено…
В коридоре послышались шаги, я напрягся, готовясь в любой момент защищать себя. Но, как только некто приблизился к двери, и я уловил его запах, желание нападать куда-то испарилось. Захотелось… вильнуть хвостом?
Каким, чёрт возьми, хвостом?
— Очнулся, — с удивлением произнесла пожилая женщина, возникшая на пороге. — Ну, давай знакомиться, — улыбнулась она.
Глава 3.4. Макс.
Женщина поставила стакан с водой на тумбу возле входа, сама бодрым шагом прошествовала к столу, который был придвинут к стене, отодвинула стул и плавно опустилась на него, будто королева на трон. Я следил за каждым её движением с щенячьим восторгом и никак не мог понять, что вообще происходит.
— Давай знакомиться, ребёнок, — странная дама, именно дамой её и хотелось называть, обратилась ко мне, и я нахмурился. В своём возрасте я никак не ожидал стать “ребёнком”. — Меня будешь называть Маргаритой, тебя, если верить документам, зовут Максим?
Я кивнул. Моё замешательство позволило мне сделать лишь это.
— Хорошо, значит, ничего не напутали, — Маргарита опять растянула губы в улыбке. — Ты ведь сейчас растерян, правда?
Я вновь изобразил из себя китайского болванчика.
— Все вы сначала растерянные. Дети, — она вновь отнесла меня к непривычно возрастной группе, и я наконец произнёс:
— Почему вы называете меня ребёнком?
Ей мой вопрос показался отчего-то смешным, и она расхохоталась. Но потом всё-так ответила, приведя меня в ещё большее замешательство:
— Потому что я старше тебя на восемьдесят лет, не меньше, ты для меня просто младенец, — она вновь рассмеялась.
А мне показалось, будто я сплю. Разве такое может происходить в реальности? Этой женщине максимум на вид было лет шестьдесят, но никак не больше сотни. И все эти ощущения, вся эта сила… Точно сон.
— Никогда у меня не получалось все эти вводные курсы вести, — пробормотала, вздохнув, Маргарита. — Давай так: я говорю — ты слушаешь, потом все вопросы и прочее, договорились?
— Договорились, — согласился я, хотя и выбора-то у меня особо не было: разве что отказаться, и сойти с ума в своих раздумьях.
— Ты получил травмы, несовместимые с жизнью, — начала она. — Повреждено семьдесят процентов кожного покрова и много чего ещё, удивительно, как мы вообще успели.
Я удивлённо взглянул сначала на говорящую, а потом на свои руки. Кожа была гладкой, здоровой, никаких следов ожогов, шрамов. Я, что, несколько лет в коме пробыл?
— Медицина в твоём случае была бессильна, ты должен быть умереть, — продолжала говорить женщина. — И ты умер по всем документам и в глазах всех своих знакомых.
Я уже не скрывал, что нахожусь в глубочайшем шоке.
— Но, сразу скажу, иначе мы поступить не могли. Не та ситуация, когда от людей можно было скрыть твоё состояние… Так вот. Ты бы умер, но тебе повезло, я не люблю погибших молодых, ни в чём неповинных мальчиков, да и девочек тоже, в свою смену. Мне пришлось тебя обратить… Тем более, от тебя почему-то пытались избавиться охотники, а им нагадить — святое дело.
Я и половины её слов не понял:
— Куда обратить меня пришлось?
И снова смех. Это всё больше и больше похоже на дурацкий розыгрыш.
— Не куда. В кого. Обратила я тебя в оборотня, Максим.
Теперь пришёл мой черёд смеяться:
— Да вы шутите! Можно было и что-то по правдоподобнее придумать, — я встал и метнулся к стене, даже не замечая, что, кажется, двигаюсь быстрее, чем обычно.