—Укол феназепама,— сказал он вошедшей следом за ним медсестре. Девушка кивнула и скрылась из виду.
—Как я вижу, ваш молодой человек поставил вас в известность о вашем состоянии, не так ли? — Врач подошел к постели и взял девушку за запястье, измеряя пульс. Роман встал, освободив для него место.
Алиса отвернулась к стене, продолжая всхлипывать.
—Я сожалею о вашей потере, но ваше состояние не дает нам шанса расслабляться. У вас в голове опухоль, и теперь, так сказать, нет препятствий для ее удаления. — Врач встал и прокашлялся.
В тот момент, когда он назвал ее малыша «препятствием», дикая боль пронзила ее. Алиса поморщилась, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик отчаяния.
—Мы переводим вас в институт Алмазова для срочной операции. Медлить нельзя. В связи с выкидышем в вашем организме сейчас происходит гормональный сбой, который может вызвать перестройку клеток опухоли. Возможно, прямо в эту минуту ваша опухоль из доброкачественной превращается в раковую.
Врач замолчал. Алиса спиной почувствовала какое-то движение возле себя, затем ощутила укол.
«Феназепам»,— вспомнила она распоряжение доктора.
Врач вышел из палаты, и только тогда она повернула голову к Роману.
—Почему? —она подняла на него полные слез глаза.
—О чем ты?
—Почему он такой жестокий? Я потеряла ребенка, а он называет его препятствием и не дает мне даже опомниться.
—Алиса, им нельзя быть сентиментальными — в их руках жизни людей. Им нужен холодный ум и трезвый расчет. В данную минуту он спасает тебя, за что я ему благодарен.— Глаза Романа блестели от подступившей влаги, но он держался.
—Тебе не понять… —пробормотала девушка, погружаясь в спасительный сон.
Глава 30
Алиса подошла к зеркалу и в сотый раз за день посмотрела на свое отражение. Казалось, привыкнуть к этому невозможно. Осунувшееся и посеревшее лицо, к тому же опухшее от постоянных слез, зияло, словно белое пятно на черной стене. Ситуацию могли бы спасти шелковистые и пушистые локоны ее пшеничных волос, но их не было. Алиса провела рукой по затылку — колючая проволока, вот что росло на ее голове. Теперь она знала, откуда пошло название мужской стрижки «под ежика». В этот момент она и была ежиком. К тому же справа, под линией роста волос, тянулась тонкая розоватая полоска шрама, уродующая ее оголенный лоб. Девушка со злостью отвернулась от зеркала и вернулась на диван.
С момента выписки из больницы прошла неделя. Накануне ей окончательно сняли повязку с головы, и Алиса ужаснулась, обнаружив на месте своих роскошных прядей колючий пушок. Ее обрили, словно новобранца, и даже не спросили разрешения. А она наивно полагала, что сбреют только часть волос возле непосредственного места операции.
Прошло почти два месяца с того дня, когда она обрела свободу, но потеряла ребенка, а она все никак не могла перестать плакать, когда думала об этом. Больничный психолог выписал ей таблетки, которые помогали справиться со слезами и бессонницей, но ничего не могли поделать с той кровоточащей дырой внутри нее, которая возникла там вместо малыша.
—Я приготовил тебе чай с мятой. Выпей.— Роман, облаченный в домашние пижамные штаны со шнурками на поясе и неизменную черную боксерку, сел рядом, поставив на журнальный столик чашку с напитком.
—Спасибо. — Алиса не знала, куда себя деть. Она с ужасом ждала того момента, когда ее молодой человек устанет от свалившихся на их голову бед и сломается. Ждала того момента, когда он сядет напротив нее и попросит съехать к Кире. А теперь еще и отсутствие волос. Алиса сглотнула.
—Ты точно не хочешь поужинать? Врачи сказали, что теперь тебе можно все. Я могу заказать на дом еды из ресторана. — Роман повернул к ней голову и заботливо похлопал ее ладонью по коленке.
—Я прошу тебя, не смотри на меня. Я ужасно себя чувствую в этот момент. Мне хочется провалиться под землю.
—О чем ты? — Роман недоуменно заморгал.
—Больная, тощая, лысая неудавшаяся мать — вот о чем! — Алиса встала с дивана и подошла к панорамному окну.
—Слушай, я не пример отверженности и верности, но пару месяцев я вполне смогу пережить. Волосы —не зубы. Отрастут.
Он подошел к ней сзади и крепко обнял. Алиса улыбнулась. Его горячее дыхание щекотало лысый затылок, а пальцы выписывали спирали на ее ладонях.
—Как ты меня терпишь? Я самое настоящее ходячее несчастье!
—Все просто: терпят того, к кому равнодушны. Я же люблю тебя.
—Чертова жизнь.
—Согласен.
Алиса вновь улыбнулась, мысленно благодаря его за то, что он не пытается промывать ей мозги фирменным Кириным «ВСЕБУДЕТХОРОШО» или маминым «ДЕТКАВСЕЗАБУДЕТСЯ». Он просто был честен, и с ней, и с самим собой.