Он с минуту молча рассматривал меня. Его темные глаза казались меланхоличными в своих припухших синеватых глазницах. Он погладил волосатой рукой заросший черной щетиной подбородок. На суставах виднелись ссадины, там была содрана кожа.
— Убирайтесь отсюда.
— Вы разбудите своего приятеля.
— Проваливайте. Если вы работаете на него, можете передать ему мои слова. Если же вы проклятый полисмен, все равно проваливайте отсюда. Я не обязан разговаривать с вами, ясно?
— Я ни у кого не состою на зарплате. Я — частный детектив, а не полисмен. Я разыскиваю Гэлли Лоуренс. Ее мать думает, что с ней что-то случилось.
— Тогда покажите ваше удостоверение.
Я достал бумажник и показал ему копию своего свидетельства.
— Слышал, что вы ее перевозили, когда она съехала с квартиры в этом городе.
— Я? — Он был искренне удивлен.
— Вы были за рулем гоночной машины «паккард» бронзового цвета?
— Нет, — ответил он. — Вы меня путаете с братом. И не вы один. Меня зовут Марио. А вам нужен Джо.
— А где Джо?
— Хотел бы я это знать. Он слинял три дня назад, грязный подонок. Оставил меня с вещами… — Фраза осталась незаконченной. Его нижняя челюсть отвисла, обнаружив разбитые зубы.
— Гэлли Лоуренс была с ним?
— Может быть. Они снюхались. Вы хотите их найти, да?
Я утвердительно кивнул.
Он выпрямился, сидя на кровати, оторвался от подушек. Теперь, когда он принял вертикальное положение, его лицо выглядело еще хуже.
— Хочу договориться с вами. Я знаю, где они жили в Лос-Анджелесе. Вы мне дадите знать, если найдете их, идет?
— А зачем он вам понадобился? — удивился я.
— Я скажу самому Джо, зачем он мне нужен. Когда я ему это сообщу, он этого не забудет.
— О’кей, — сказал я. — Если я его отыщу, дам вам знать. Где он живет?
— Каса Лома. Это — шикарное место недалеко от квартала Сансет в Беверли Хиллс. Там можете напасть на его след.
— А вы где живете?
— На своей яхте. На «Королеве ацтеков», она пришвартована в бухте, на стоянке для яхт.
— Кто такие те, другие, которые гоняются за ним?
— Не спрашивайте меня об этом, — он опять откинулся на подушки.
Спокойный, хорошо поставленный голос произнес за моей спиной:
— Приемные часы закончились, сэр. Как вы себя чувствуете, мистер Тарантайн?
— Превосходно, — ответил он. — А как я выгляжу?
— Ну, в забинтованном виде вы — просто милашка. — Сестра посмотрела на другую кровать. — Как наш больной тонзиллитом?
— Он чувствует себя тоже великолепно, думает, что умирает.
— Завтра он будет на ногах и в форме, — она профессионально хихикнула и вышла.
Я догнал ее в коридоре:
— Что произошло с лицом Марио? Он не стал мне рассказывать об этом.
Это была высокая девушка с длинным честным носом.
— Он и нам не стал рассказывать. Когда он поступил, в неотложке работала моя подруга. Он пришел сюда сам, посреди ночи. Был в ужасном состоянии, все лицо в крови, и знаете, у него — небольшое сотрясение. Он сказал, что упал и ушибся на своем судне, но было ясно, что его избили. Я, конечно, сообщила в полицию, но он не захотел ничего рассказывать и им. Очень скрытный, правда?
— Очень.
— Вы его друг?
— Просто знакомый.
— Некоторые девочки говорят, что это дело рук бандитов. Что он сам входит в банду, но не поладил с другими. Вы думаете, это похоже на правду?
Я ответил, что больницы всегда полны слухов.
Глава шестая
Я обедал у «Муесо» в Голливуде. Пока ждал жареный бифштекс, позвонил на квартиру Джозефа Таран-тайна, но никто не ответил, и я получил обратно свои десять центов. Бифштекс был таким, как мне нравилось: сочный, с грибным соусом и горкой жареных луковых колечек рядом на тарелке. На десерт я заказал пинту пива «Черная лошадь» и, когда со всем этим управился, почувствовал себя хорошо. Пока что дело мое не двигалось, но чувствовал я себя хорошо. Я испытывал возбуждение, которое было более пророческим, чем гадание на чайной заварке, которое окрыляет, предвещая всевозможные происшествия, и они действительно происходят.
Я включил фары, когда выезжал с парковочной площадки. Серые сумерки настолько сгустились, что казались осязаемыми. Через их призму город выглядел четко, но утратил свои размеры, стал таким же неустойчивым, как облако. Магазины, театры и офисы потеряли свои дневные очертания и теперь ждали ночи, чтобы получить новые объемы и значение. Двойной поток движения, в который я влился, вносил что-то новое. Половина жителей катила в машинах к океану, а другая половина уже побывала там и теперь разъезжалась по домам. Дикие склоны гор затеняли на северо-востоке косые улицы и превращали их неоновые вывески и фонари в простые огненные искры.