Если Дэллинг обладал нормальным запасом мужества, он, вероятно, израсходовал его там, в баре «Лариат». Мне было немного жаль его.
— Как хотите, Дэллинг.
— В конце концов, — продолжал он, — вас наняли разыскать Гэлли Лоуренс, ведь так? Я по мере сил стараюсь вам помочь. А если Тарантайн узнает, что я его выдал, можете представить, что случится со мной…
В чем-то он был прав. Если бы у меня было столько же здравого смысла и столько же «мужества», я мог бы остаться в машине и продолжать расспрашивать Дэллинга. В его рассказе было слабое место, соответствовавшее слабости в его коленках. Но единственно реальным и определенным был его страх. Он висел над ним, как липкая зараза. Именно страх Дэллинга, а может быть, и моя реакция на это превратили меня в безрассудного храбреца. Это да еще виски, которым я набрался во время «интервью» в баре. Я, возможно, поступил бы иначе, не будь этого ослабевающего хмельного свечения внутри меня. Я мог бы даже спасти чью-то жизнь, а то и две, если бы продолжал работать лишь с Дэллингом.
Но я возомнил о себе как о супергерое:
— Не становись мне поперек дороги, не то попорчу гебе физиономию. Или лишу популярности.
Невидимые крючки вновь растянули краешки его губ.
— Не беспокойтесь. Он выключил фары. — Я действительно очень вам признателен за такое отношение. Хочу сказать… — Он умолк, окончательно решив занять выжидательную позицию.
Над Оазисом сияли мириады звезд, их было гораздо больше, чем над тем островом в Тихом океане. Незастроенная улица выглядела тихой и мирной, как это и должно быть в пустыне. Но я почувствовал острое покалывание в затылке, когда подошел к оштукатуренному дому. Я переложил свой револьвер из кобуры под мышкой в карман, подкрепив тем самым свои моральные достоинства.
Я обошел вокруг дома. Забора не было, и дом стоял одиноко на открытом участке. Все двери, включая гаражные, закрыты, окна зашторены. Гоночная машина «паккард» бронзового цвета тускло поблескивала под звездами в конце въездной дорожки. Я прошел мимо нее достаточно близко и, убедившись, что в машине никого нет, опять вернулся к фасаду дома.
Сквозь плотные шторы я вряд ли что-то мог увидеть. Спустив предохранитель и держа руку в кармане, я поднялся на невысокое цементное крылечко и постучал по наружной сетчатой двери. Стучал негромко, но казалось, этот стук разносился далеко окрест.
Я услышал быстрые шаги в доме. Над моей головой вспыхнул наружный свет. Занавеска на ближайшем ко мне окне дрогнула, и в щель я увидел глаз, глядевший на меня в упор. Воцарилась напряженная тишина ожидания. Я постучал снова.
Кто-то тронул внутреннюю ручку двери. Щелкнул замок. Дверь медленно приоткрылась на длину бронзовой цепочки. Я увидел четырехдюймовую полоску женского лица и ствол автоматического пистолета.
— Уходите, — тихо сказала женщина.
— Я бы ушел, если бы знал, как это сделать. — Я ничего не мог придумать лучше, как изобразить обычную ситуацию. — У меня сломалась машина недалеко отсюда, и я заблудился.
— О, — произнесла она несколько успокоившимся голосом, но продолжала твердой рукой держать пистолет. — Куда вы едете?
— Индио.
— Вы далеко отклонились от нужной дороги.
— Я это понял. Надеюсь, ваш пистолет на предохранителе.
— Если вас это беспокоит, можете убираться, — заявила она, — Я ведь уже сказала.
Но что-то подсказало мне, возможно, мой внутренний голос, что женщина обрадовалась моему появлению. Моему или любому другому.
— Думаю, люди становятся негостеприимными, когда живут одни в такой пустыне. Вы старая дева?
— Нет. Почему вы об этом спрашиваете?
— Ведете себя, как старая дева. Я бы хотел, чтобы вы позвали мужа, если сами не хотите мне помочь.
— Потише. Вы его разбудите. — Она вполне могла сказать это, но слова прозвучали чересчур взволнованно.
Я гадал, где спал Тарантайн, но мне не очень хотелось его беспокоить. Я понизил голос:
— Почему бы вам не отвести от меня пистолет и не позволить мне расслабиться? Я совершенно безопасен для женщин.
К моему удивлению, она опустила пистолет. Затем, к еще большему моему удивлению, сняла цепочку и открыла дверь.
— Вы, пожалуй, можете войти, но, прошу вас, не шумите. Я посмотрю, нет ли у нас карты.
Мне это было непонятно. Прошли уже годы с тех пор, когда мои юношеские чары способны были совершать маленькие чудеса.