С осторожностью наседки, возвращающейся на свое гнездо, миссис Лоуренс подошла к старомодной швейной машинке, стоявшей у окна, подняла закрытый верх и вынула из потайного места потертый черный кошелек. Открыв поблекшую застежку, она порылась в кошельке и, отсчитав пять десятидолларовых бумажек, положила их на стол.
Стряхнув пепел в свою пустую чайную чашечку, я мысленно погадал на остатках заварки. Моя бабушка сказала бы, что чаинки на дне предвещают деньги и темного незнакомца. Незнакомый человек мог оказаться мужчиной или женщиной, находиться в вертикальном или горизонтальном положении в зависимости от того, как вы смотрели на дно чашки.
Глава вторая
Я ехал на юг через Лонг-Бич в направлении Пасифик Пойнт. Преодолев возвышенность, которая огибает город с северо-запада, я увидел его раскинувшимся внизу у естественной гавани, полузакрытой изгибом земли, что и дало городу его название. Он тянется до зданий на холме, выше линии туманов, постепенно поднимаясь от уровня океана пологим подъемом, аккуратно разбитым на социальные ярусы, будто город сооружали социологи, чтобы доказать какую-то свою теорию. Туристы и проезжие гости останавливались в гостиницах и мотелях, расположенных вдоль побережья. За ними подымался пояс трущоб шириной в десять кварталов, где жила и умирала более темнокожая часть населения. По ту сторону железнодорожных путей — железнодорожные пути оставались на первоначальном месте — деловой район сохранял испанские фасады зданий, похожие на сахарную лазурь на зачерствевшем торте. Работники сервиса, продавцы и клерки населяли квадратики по пятьдесят футов каждый, которые охватывали следующие десять кварталов. Выше, на склонах, хозяева и управляющие наслаждались своими садиками и жаровнями для шашлыков. А вдоль верхнего края возвышенности жили настоящие богачи, которые приобрели земельные участки в Пасифик Пойнт, ибо эти ландшафты напоминали им французскую Ривьеру.
Жена одного из моих клиентов как-то приняла слишком много снотворного в здешней гостинице, поэтому я знал, где находится клиника. Я свернул с автострады налево и поехал туда по пустым послеобеденным улицам. Клиника — это беспорядочно построенные сооружения, покрытые раздражающей взгляд желтой штукатуркой, вид которых привел меня в уныние. Жена моего клиента умерла тогда. А он-то хотел лишь развода…
После длительных расспросов в приемной рентгеновского отделения, расположенного в цокольном этаже больницы, я вступил в разговор с пухленькой молодой сотрудницей в белом нейлоне. Ее руки и плечи приятно розовели, просвечивая сквозь эту современную ткань, а соломенного цвета светлые волосы были коротко подстрижены. Ее звали Одри Грэхэм, и она ничего не имела против того, чтобы поговорить. Я сказал ей правду: и о себе, и о Гэлли Лоуренс, и о беспокойстве ее матери. Все это было приятным отклонением от моего обычного подхода.
— Я никогда по-настоящему хорошо не знала Гэлли, — сказала она. — Да, мы занимались в одном классе в общеобразовательной школе в Лос-Анджелесе, вместе закончили ее и все такое. Но вы знаете, какими бывают некоторые девушки? Интересуются только собственными делами. Я лично больше люблю общаться с другими. Мне нравится встречаться с людьми, но вполне пристойно, вы понимаете, что я имею в виду? Вы действительно частный детектив? Мне еще не приходилось встречаться с детективами.
— Да, — подтвердил я. — Но я — довольно замкнутый человек. Миссис Лоуренс сказала, что вы с Гэлли жили в одной комнате.
— Недолго, в прошлом году. Ей повезло с новой квартирой, а я продолжала снимать прежнее жилье, но через пару месяцев нашла отдельное помещение. Мы договорились разойтись, вы знаете, что я имею в виду.
— Не совсем.
Она пристроилась на уголке стола, и я невольно должен был лицезреть ее круглые, затянутые в шелк колени.
— Ну, я хочу сказать, что мы вполне ладили друг с другом, но время проводили по-разному. Она бегала везде как угорелая, заявлялась домой когда попало, и это не было очень весело, особенно для меня, с нормальным режимом, понимаете, и с постоянным ухажером. С пациентами Гэлли была внимательна, подтянута, но вне работы любила отпустить удила. И она сходила с ума по мужикам — со мной этого не случалось. Я хочу сказать, что девушка имеет право на свою личную жизнь и, по-моему, может делать все, что ей заблагорассудится, но она не должна отбивать парней у других.