Океан не пощадил Джо Тарантайна. Трудно было поверить, что разбитое и распухшее лицо когда-то было красивым. В курчавых черных волосах накопился песок, белым песком были засыпаны глаза. Я заглянул в раскрытый рот. Он был забит коричневым песком.
— Пены нет, — сказал я Каллагану. — Вы уверены, что он утонул?
— Можно считать, что это так. А эти следы на его лице и голове, возможно, появились после смерти. Они появляются на затвердевших членах, когда прибой перекатывает труп через камни.
— У вас много таких утопленников?
— В этом месте — один-два человека в месяц. Утопленники, самоубийцы. В моем понимании, это — обычный случай явного утопленника.
— Невзирая на то, что сказала та девушка о человеке, приплывшем к берегу?
— На вашем месте я бы позабыл об этом думать. Даже если девушка говорила правду, в чем я сомневаюсь — некоторые из этих чудаков могут сказать что угодно, чтобы их фотография появилась в газетах, — даже если она говорила правду, возможно, это был один из полуночных пловцов, что-нибудь в этом роде. Тут в городе — масса людей с приветом.
Я наклонился ближе к мертвому мужчине, чтобы рассмотреть его одежду. На нем были поношенные синие джинсы и рабочая рубашка, потемневшая от морской воды и пахнущая морем. Кроме песка в карманах ничего не оказалось.
Я взглянул на Каллагана.
— Вы уверены, что это Тарантайн?
— Это — он или его брат. Я знал этого парня.
— Разве он носил обычно рабочие брюки из грубой ткани? Насколько мне известно, он любил пофорсить одеждой.
— Никто не надевает хорошую одежду, отправляясь в море.
— Пожалуй, да. А его брат, где он сейчас?
— Марио едет сюда. Всю вторую половину дня ни его, ни его матери не было дома. Наконец нам удалось с ними созвониться. Они едут сюда для официального опознания.
— А как обстоит дело с мадам Тарантайн? Женой?
— Она тоже должна приехать. Мы сообщили ей сразу, как только обнаружили тело. Похоже, она не очень-то торопится, не правда ли?
— Я побуду здесь, если вы не возражаете.
— Мне все равно, — ответил он, — если вам не противно. Я предпочитаю находиться на улице. — И он, брезгливо сморщившись, зажал пальцами свой венозный нос.
Под светом лампы осталось лежать мертвое тело, избитое, оскверненное и страшное. Каллаган повернул выключатель, и мы вышли наружу.
Прислонившись к стене и закурив сигарету, я рассказал ему о купанье Дэллинга ранним утром и о его смерти тоже ранним утром. Я не был уверен, что эта информация что-нибудь ему даст. Я говорил среди полнейшей тишины, которая окружала тело погибшего человека, не пропуская к нему звуковые волны из внешнего мира. На небе гасли поздние зеленые сумерки, и на крыши медленной волной накатывалась тьма. В темноте еле различимый контур Каллагана казался подпоркой для стены, под краем его шляпы периодически вспыхивал оранжевый огонек сигареты.
Пара ярких автомобильных фар показалась на проезжей дорожке и застыла среди окружающей тишины.
— Держу пари, что это — патрульная машина, — произнес мой собеседник и направился к углу здания.
За его плечом я увидел Марио, который выходил из машины шерифа. Он вошел в пространство, освещенное фарами, ведя за руку мать, походившую на большой надутый шар. Я отошел в тень, давая им пройти, и направился за ними к двери.
Каллаган снова включил свет над лицом покойника. Марио стоял, глядя вниз, мать тяжело оперлась о его плечо. Ссадины на лице Марио приобретали желтоватый и зеленоватый оттенок. Другие люди обошлись с ним так же круто, как океан — с его братом. Вероятно, он размышлял об этом, судя по выражению его глаз. Они были насмешливыми и печальными.
— Это Джо, — наконец произнес он. — Разве были какие сомнения?
— Но для опознания требуются родственники, чтобы все было законно. — Каллаган снял шляпу и напустил на себя выражение грустной торжественности.
Миссис Тарантайн хранила молчание, ее широкое лицо оставалось почти невозмутимым. Но тут она издала вопль, словно смысл случившегося проник через слои ее плоти и задел за живое:
— Да! Это — мой сын, Джузеппе. Погиб от своих грехов. Да! — Ее огромные черные глаза смотрели куда-то вдаль. Она видела покойника лежащим где-то далеко, в аду.