— Угу. Он ей не угрожал? Никакого оружия не показывал?
— О нет, ничего такого не было. — Лицо старика побледнело, стало похожим на цвет теста. — Если я вижу что-нибудь не то, всегда звоню вам, вы же знаете. Они просто взяли и ушли, как другие люди.
— Не ссорились?
— Может быть, они и поспорили немного. Разве я могу сказать? Я был занят.
Я отвел Каллагана в сторону.
— Она была в своей машине?
Он утвердительно кивнул.
— Возможно, они и сейчас в ней, а?
— Мне представляется, надо объявить общую тревогу, выставить заставы на дорогах. И чем быстрее, тем лучше.
Но тревога и дорожные заграждения опоздали. Я прождал в конторе у шерифа больше часа, но туда никого не доставили. К десяти часам вечера я созрел для того, чтобы произвести в темноте выстрел издалека.
Глава тридцать четвертая
В течение двух часов я мчался по светлому, полному движения туннелю, который был как бы прорезан фарами машин в опустившейся на землю тьме. В конце моего пути, в полной темноте лежал непостроенный город, необитаемые перекрестки которого освещались редкими звездами. Когда я вышел из машины, ночь распахнулась передо мной, как развесистое дерево, накрыв меня россыпями мерцающих звезд. Их далекий и холодный свет подчеркивал мою слабость и ничтожество. Если садовая бабочка живет день или два, то это мало что значит для окружающей жизни, за исключением, возможно, другой бабочки.
За венецианскими шторами окна бунгало, которое построил Дэллинг, горел свет, теплый уютный свет, которому может позавидовать одинокий человек, проезжающий мимо этого дома. Такой свет, при котором действуют убийцы, когда они убивают своих жен или мужей, любовников или лучших друзей. Дом был безмолвен, как погребальный склеп.
Свет горел в гостиной. Я поднялся на невысокое крыльцо и посмотрел между полосками жалюзи. На ковре ничком лежала Гэлли, одной рукой ухватившись за голову, а другую отбросив в сторону. Видимая часть ее лица была испачкана чем-то, похожим на кровь. Глаз был закрыт. В вытянутой в сторону руке находился автоматический пистолет. Слишком запоздавшее чувство, которое толкнуло меня пересечь пустыню, ударило по коленям и подкосило их.
Парадная дверь была открыта, и я вошел в нее, позволив сетчатой двери автоматически захлопнуться за собой. Из прихожей я услышал ее дыхание и вздохи, которые раздавались с короткими промежутками. Она дышала, как бегун, который быстро пробежал дистанцию и упал, надорвав сердце.
Я уже преодолел полпути к простертой девушке, когда она почувствовала мое присутствие. Она приподнялась на коленях, тупорылый пистолет в ее правой руке был направлен на меня. Сквозь растрепанные волосы янтарным, волчьим блеском сверкали черные глаза. Я замер.
Постепенно она выпрямилась, поднялась сперва на колени, затем встала, немного покачиваясь, расставив ноги в стороны и держа обеими руками пистолет. Затем отбросила назад волосы. Глаза были расширены и неподвижны.
— Что с вами случилось?
Она ответила мне слабым, уставшим голосом:
— Не знаю. Я, должно быть, потеряла сознание на некоторое время.
— Дайте мне пистолет. — Я шагнул к ней. Еще шаг приблизил бы меня на расстояние, позволяющее выбить из ее руки пистолет, но мои ноги словно прилипли к полу.
— Отойдите назад. Назад, где вы стояли. — Голос ее изменился. Он звучал, как кнут дрессировщика. А руки обрели железную твердость.
Подошвы моих ног отделились от пола и отодвинулись от нее. Ее глаза были черными и угрожающими, как круглое отверстие в стволе пистолета.
— Где Марио?
Она нетерпеливо пожала плечами.
— Откуда я знаю?
— Вы ушли из кафе вместе с ним.
Она скривила рот.
— Господи, я презираю вас, Арчер! Вы — мерзкая, все видящая, все слышащая и все рассказывающая обезьяна, так ведь? Какое вам дело до того, чем занимаются люди?
— Мне нравится представлять себя Богом. Но, в общем-то, я не обманываюсь. Чтобы поверить в себя, надо совершить убийство. Лично я просто еще одна бабочка. Если я не буду проявлять заботы о судьбе бабочек, то о чем же тогда мне заботиться? И если не буду делать это я, то кто же тогда займется этим? Звездам это безразлично. — Мой разговор оттягивал момент грохочущего выстрела, но я не мог словами выбить пистолет из ее рук, как не мог с их помощью выскочить в окно.
— Вы мелете чепуху, болтаете, как обезьяна. — Ногой она нащупала за собой кресло и осторожно села в него, положив пистолет на колени. — Если вы хотите разговаривать, давайте поговорим серьезно. Вы тоже присаживайтесь.
Я неловко поместился на обитом кожей стульчике, стоявшем у камина. От лампочек с потолка падал желтый свет, похожий на мерзкую правду. Из большого пореза на щеке Гэлли сочилась кровь.