Выбрать главу

Но гражданин не обратил внимания на эту поправку. Он подался поближе к Крякину и с нескрываемым интересом спросил:

- Выпустили?!

- Что - выпустили? - величественно уронил Крякин.

- Да не "что", а - кого... Тебя вот... вас! Вас уже выпустили?

- Откуда меня должны были выпустить? - с недоумением произнес директор.

- Известно - откуда. Из тюряги ты сам - давно? (Гражданин так и произнес это слово: тю-ря-га - что, как известно, означает тюрьму на языке уголовников.)

Крякин покраснел и отвернулся от гражданина всем корпусом. Только минуты через три он выдавил из себя:

- Вы, гражданин, думаете, что вы говорите? А то ведь и милиционера кликнуть недолго!

- Нашел чем меня пугать!.. Я - уже в порядке. У меня ксива есть и с печатью: отсидел, что мне положено по приговору, полностью!.. Видал? - И гражданин вытащил шершавой рукою из недр подкладки своего одеяния (в котором можно было при известном напряжении узнать нечто, бывшее когда-то пиджаком) затрепанный клочок грязной бумаги...

Крякин демонстративно отвернулся, показывая тем, что беседу продолжать он не намерен. Но гражданин не успокаивался. Засунув обратно свою "ксиву", спросил:

- Ну, ты - Крякин или не Крякин?!

- Попрошу, во-первых, на "вы"... Да, я - товарищ Крякин.

- Так ты... вы ж со мной почти по одному делу проходили! Об уничтожении рыбы в нашей речке - в Суслянке... Аккурат я попался тогда в третий раз, что рыбу глушу взрывами. И только меня арестовали на берегу, шашки толовые у меня все забрали тогда, лодку опять же... А тут и ты влип...

- Как это "влип"?! Попрошу выбирать выражения!

- Ну, засыпался... Засекли тебя... Помню еще, с меня снимали допрос, а к следователю вошел прокурор и говорит: "Что мы будем делать с этим Крякиным? Ведь он всю речку отравил!" Во как! Не то что я там каких-нибудь полторы тонны рыбешки оглушил, а тут - сразу: рыба в реке сдохла полностью! Это ты отходы с твоего производства приказал спустить в реку. Размах-то какой! Сколько дали?

- Чего дали? - Крякину очень не хотелось разговаривать с этим типом, но не задать этого вопроса он уже не мог...

- "Чего-чего"... Ну, судили же тебя небось?

- Нннет...

Гражданин присвистнул.

- Вот это - да... Как же ты так устроился? Я ведь помню: меня уводили из прокуратуры, а тебя туда привезли... или ты без конвоя, сам пришел?..

- Сам... я это... штраф заплатил, - смущенно сказал директор. - Пять тысяч рублей...

- Новыми деньгами? (Крякин кивнул головою; браконьер присвистнул еще раз.) Вот это - да!.. Откуда ж у тебя такие деньги?

- При чем тут я? Завод заплатил...

- Еще хлеще! За казенный счет, значит... Здорово!

Трудно поверить, но Крякину совестно было теперь смотреть в глаза этому проходимцу. И почтенный директор отвернулся, сделав вид, будто интересуется тем, что происходит за пыль-ным окном, выходящим на перрон... А браконьер тоже о чем-то, видать, задумался, насупив брови и почесывая грязными пальцами в не менее грязной своей шевелюре. Затем он сказал:

- Слушай, директор, давай так сыграем: возьми меня к себе на завод ну, в штат, как у вас говорят... Хоть вахтером или разнорабочим... А я тебе буду ловить рыбку... Безусловно, сам попользуюсь малость... И тебя не обижу. Могу даже продавать на базаре, что мы с тобой наловим. Деньги - тоже пополам. А от тебя требуется только прикрывать меня от этих всех рыбнадзоров, милиции, прокуратуры и так далее... Раз у тебя такие связи и все сходит с рук, так какого ж черта мы это будем упускать? По рукам? А? А?..

Крякин испуганно озирался: не слышит ли кто-нибудь этой странной беседы?.. Затем директор оставил на столе деньги, сумма которых значительно превышала цену выпитого и съеденного им, и потрусил к дверям... Браконьер, однако, не отставал. Пытаясь догнать Крякина, он повторял все громче и громче:

- Нет, ты обдумай, что я сказал!.. Слышишь, директор? Мы за счет этой рыбы во какую житуху организуем! Раз тебе позволяют губить цельную реку, так в чем же дело? А? А?..

Но директор поднажал и вырвался на перрон. Бывший арестант сильно отстал теперь. Он еще вопил что-то вдогонку. Однако ему скоро стало ясно, что сделка не состоится...

Крякин с облегчением вскочил на подножку вагона: через три минуты поезд должен был увезти директора отсюда. Неожиданное испытание осталось позади... Вот только мысли о гибели всего рыбного населения в чистой речке тревожили теперь Крякина. Но это ненадолго: наш директор привык уже к таким думам и соображениям. Не впервой!

МЫЛЬНЫЙ ПУЗЫРЬ

- Привет, Василий Павлович! Слыхали, какая сейчас - хе-хе-хе! история вышла?

- Нет, а что?

- Хе-хе-хе... умора, ей-богу... Значит, вышел наш управляющий сей минут на улицу. Хорошо. А сами знаете - гололедица нынче - будь здоров... Вот управляющий сделал шаг и поскользнулся... Да... Поскользнулся, инстинктивно, знаете ли, взмахнул рукой для равновесия... хе-хе-хе...

- Не вижу ничего смешного.

- Обождите, хе-хе-хе! Еще увидите! Да... Взмахнул, значит, он рукою и ка-ак нашего Карпентьева - ну, из строительного отдела - ка-ак ударит по шее... наотмашь этак... умора, хе-хе-хе!..

- Вот это - да! Ну, а Карпентьев - что?

- Карпентьев - что? Он себе стоит разговаривает там с кем-то, вдруг бац! - получает по шее! Карпентьев поворачивается и видит: это его ударил сам управляющий!.. Хо-хо-хо! Умора ведь - правда?

- Да-да-да... А управляющий - что?

- Управляющий - известно что: "Извините, говорит, товарищ Карпентьев, что я вас нечаянно задел"... Куда же вы, Василий Павлович?!

- Я извиняюсь: тороплюсь... Очень тороплюсь... Другой раз договорим...

- Вот чудак, ей-богу... Побежал, словно ненормальный...

- Анне Никаноровне - наше уважение.

- Привет, Василий Павлович...

- Слыхали, Анна Никаноровна, что у нас в конторе делается? Управляющий наш - хорош, голубчик: только что вот собственноручно избил на улице Карпентьева из строительного отдела!

- Позвольте, как это "избил"?

- А так. Подошел и - по шее его, по шее, по шее!..

- Ай-ай-ай! За что же?

- Думаю, за выступление на активе. Карпентьев, помните, позволил себе критиковать наш баланс. А управляющий не такой человек, чтобы примириться с критикой... Ну, выбрал, значит, момент, подошел и... в общем, рассчитался!

- Какое безобразие! Вот вам - демократия! И куда только местком смотрит?!