–– Немного Коля надо времени, чтобы подпитать душу свою молитвой. А неразумным его всегда и не хватает, и не хватает как раз на молитву. Но ведь душа-то тоже кушать хочет, она ведь плачет –накорми меня, а мы в повседневности и перестали слышать этот плач.
–-Ты, отец бы добавил, что у кого есть душа, кто её не пропил, не променял на блага цивилизации. Ведь почувствовать, что она плачет как минимум надо знать, чувствовать её.
–– Вот как раз, старая, и нужна молитва чтобы её почуствовать, другого способа то нет. Но молитва должна жить в человеке, петь в человеке везде и всегда. Вот мы сейчас прочитали благословение Богу, что может быть легче? Все что видишь вокруг себя, пусть все благославляет и поет Богу, Бог во всем, Бог везде –и пусть это все прославляет его твоими устами. Что может быть легче и благостнее? И хоть Бог везде и во всем, благо Его на всякую плоть, но только человек разумный может дивоваться на дела Божии, и только человеку дан язык разума прославлять Его за себя и все живущее, живое.
–– Но у многих ли язык разума, отец. Язык –да, но без разума. Был бы разум, рай бы был, а всюду одно непотребство.
–– Непотребства, мать, хватает. Но если мы будем видеть одну отрицательную сторону, не заглядывая на положительную –для чего мы тогда и родились? Человек живущий рождается на страдание, как искры от костра, чтобы устремляться вверх. Да, многие несут за собой как бы шлейф, облако черного тумана и живут только для того чтобы делать зло, они не могут иначе, это зло в них и с ними, они его не замечают; и даже если спросить его –что ты делаешь? –он с недоумением спросит –а что я такого сделал? И не поймет такой человек, не услышит, что так делать и поступать нельзя, как он поступает. Вот как для нас противно делать зло и буднично добро, так и для него обратное. И все ищут подобных себе. Не может человек без жены, нельзя, и счастлив муж доброй жены и число дней его сугубое –деда Савелий приобнял жену –смотри, сколько мы с тобой прожили, такая армия детей и внуков, полдеревни считай нас окружает,–это ли не счастье?
–– Счастье, счастье, кто с тобой спорит. Но вот Колю с братишкой привез Проня, наш сосед. Работящий мужик, не пьяница, вокруг своей половины «круги вьет», в рот ей заглядывает, а она шлюха. Вот ты пойди объясни ей, что б она поняла, что так делать нельзя; или ему, что б он её бросил. Послушают они тебя?
–– Трудный ты вопрос задала, моя дорогая –промолвил деда Савелий, отпуская плечи жены. Вот драма в том и состоит, что чаще-то сходятся и живут совсем различные по воспитанию люди. И что её до гроба не исправить, это точно, –блуднику сладок всякий хлеб –то Проня, может и поймет, что не ту половину для жизни выбрал, но хоть и поймет, не бросит, пожалеет. Пожалеет не только её, но и детей, которые народятся. Ну а она всю жизнь будет играть на этой жалости. Вот в этом вопросе женщины намного решительнее –остаются с детьми и выгоняют блудника, а мужики, как правило слюнтяи, так и ходят до конца жизни за своей половиной, которая никогда его не была, распустивши сопли. И подойди вот сейчас утереть сопельки, сказать, –скажет, не лезь не в свое дело. Человек слышит только то, что хочет услышать.
–– Но, деда –молодая, Люда. –чего-то я не пойму, кого жалеть, каких детей. Если она каждый раз с другими мужиками, так от кого же тогда дети? Ведь спроси её, от кого какой ребенок, она и не вспомнит. Конечно она укажет на мужа, на кого же еще? Так сказать, объяснить, неужто не поймет?
–– Не поймет, дочка, не поймет. Приемник работает только на заданной волне, чуть стрелку шевельнул, пропало звучание радиостанции. Мы здесь слышим и понимаем друг друга, потому что на одной волне. Он на другой. На непонятной волне почитания срамоты и грязи, он её слуга и раб. Да и он ли один? Понимать то он понимает, но робок, боится потерять, что надо потерять, нужно просто, и погубит душу свою по робости от лицеприятия, поклонения безумной. Но беда еще в том, что будущие ее дети не укоренятся в жизни, будет их шатать, как былинку на ветру, и будет о них исследование, и проклянут они родивших их. И оставит она память о себе на проклятие и позор её не изгладится. И не переменит она свой образ жизни, как не увещевай и не стыди, она не перестанет, доколе не умрет. И дети, особенно дочери, пойдут по стопам матери, по «проторенной» дорожке.
–– Деда Савелий, но почему по стопам матери, почему не отца? –задал я вопрос.
–– Хороший вопрос сынок. Но начнем мы с себя, с моей семьи. Вот я со своей Машей прожил пятьдесят пять лет, душа в душу. И как мы любили, уважали друг друга в молодости, так и сейчас, и те же чувства привязанности какие были при первой встрече, та же любовь и сейчас. Она не угасла со временем, не растворилась в повседневности. Как бы еще не усилилась с рождением внуков, а старая?