–– Застынешь, дуреха – одевая шубку и повязывая как попало платок.
Смеясь, развязала и завязала как надо:
–– Света Коля и у тебя хватает.
–– Садись на скамеечку и любуйся своими прирученными зябликами. А я схожу к бабе Рае за молоком, кашу пшенную на молоке сварим. Хорошо?
–– Ух, как я кушать хочу. Хозяйничай давай. И помолчав немного добавила с чувством – Родной –и как-то тепло и странно , с любовью глянула на меня из глубины своего чистого сердца.
Баба Рая жила недалеко. Выглянула на лай собаки:
–– Проходи, Коля.
–– Нет, баба Рая. Здравствуйте. Я пришел попросить молока, хочем с Любой кашу сварить – и протянул пустую банку.
–– Здравствуй, здравствуй родной –беря пустую банку, –но сразу я тебя не отпущу, поговорить с тобой хочу. Погода хорошая, и на лавочке побеседуем. Ведро картошки еще возмешь. Подожди –скомандовала, уходя в дом. В скором времени вышла, поставила молоко и картошку возле лавочки на землю и одновременно сели.
–– Я, Коля, хожу к нашей святой, проведаю. Вчера вечером печку протопила, но избушка холодная, продувает быстро, ты пришел, прохладно наверно было?
–– Я затопил печку.
–– Тает наша блаженная, тает. Да кто же эти поганцы, за кого она на крест восходит, за кого страдает? За кого сгорает? Увидеть бы, плюнуть в шары –баба Рая смахнула слезу.
« Значит…» –пронеслось в мозгу палящей искрой; «Значит…!» еще горячей.
–– Да ничего не значит – в сердцах сердито сказала баба Рая, и тут же «запнулась» и посмотрела удивленно на меня –Что ты можешь передавать мне мысли меня не удивляет, привыкла. Но что ты не знаешь таких простых и жестоких истин … и опять замолчала. Молчала довольно продолжительно, уперев взгляд вдоль улицы. – Значит поставила блокаду тебе, чтобы тебе не так горько было терять её. А раз ты услышал меня, понял, вот это-то как раз и значит, что через меня она признается в любви тебе, сняла блокаду и мне можно и даже нужно говорить. Понять-то ты поймешь, но она наверно приготовила заблокировать и это, иначе жизнь у тебя будет –одни слезы, –и опять надолго замолчала.
–– Я поняла, Коля, твое «значит?». Ты имеешь в виду, что если она откажется от молитвы за родных, а именно за близких своих человек страдает, то выздоровеет. У тебя любовь пересилила здравый рассудок, я не ожидала от тебя. Да, Коля, выздоровеет, и будет всю жизнь в погани жить, и возможно долго. Это, как если бы ты в хорошо горящий костер подкинул хорошее полено, а когда полено разгорелось, тебе вдруг пришло в голову потушить костер и ты залил его водой. Полено потухнет, но уже не в костер и ни на что он не будет годен, будет валяться где-нибудь в сторонке, мозоля глаза своим безобразием. Да какой же святой не откажется от своей жизни ради пса бездомного, а она страдает за людей, за кровных своих. Проклят род нечестивцев до десятого колена, и потомство нечестивцев, мертвых душой а значит и при жизни и телом; так, ходят ошметки тьмы и непотребства. Но ведь не до конца. И посылает Господь из их рода страдальцев, чтобы они забрали на себя всю тьму поколений, а так как сил человеческих на это Господь не дал, то сгорает человек, чтобы будущие и настоящие её потомки, родственники, пошли по дороге жизни. Да у нас большинство бы только и мечтали о такой кончине, о жертве умилостивления.
По улице прошли соседи, поздоровались. В соседнем доме, слышно через открытую форточку, заплакал ребенок, отец успокаивал: « Ну что ты, малышка, что? Сейчас я тебя перепеленаю и пойдем на улицу маму дожидаться». И через короткое время послышался счастливое «гулькание» ребенка, а немного погодя на крыльцо вышел со свертком молодой отец, поздоровался, положил сверток в коляску и с коляской бегом по кругу в ограде.