Помолчали, уничтожая с аппетитом рыбу. Я обратил внимание на большой таз хариуса, залитой водой для оттаивания и подумал удовлетворенно: « На двоих и на неделю хватит».
–– Не хватит, не хватит – засмеялся Геннадий Иванович –сегодня все пожарим, гости приедут и сами будут жарить, что б свеженькую поесть. Савелий Николаевич и привез.
–– Навещают?—«колыхнулось» во мне светлое и теплое чувство.
–– Часто даже. И всегда под вечер, и всегда с дочерьми, когда и Клава с ними. Потеряли они тебя, даже в воскресенье не приезжаешь к ним. Николаевич через своих людей узнал где ты все время был, объяснил дочкам. И ты знаешь, Коля, то что ты не оставил одну своего Учителя, что все время с ней находился, что рассказали про вас в деревне, –полюбился ты им еще больше, чуть не каждый вечер с отцом приезжают, спрашивают о тебе. И какой-то испуг у них, потерять тебя боятся, боятся что ты их оставишь? –Любовь Сергеевна испытующе глянула на меня. Я отвел глаза:
–– Сегодня их увижу –и получилась эта фраза у меня с любовью и теплотой.
–– Увидишь, и скоро –и растаял «ледок» недоверия к моим чувствам к близняшкам. Искренность много значит.
Достал баян и полилась легкая и веселая музыка, –эх, жаль, Бори нет. Притихли мои друзья и печаль и задумчивость на лицах –с чего бы это?
По темноте подъехал знакомый « уазик» –враз распахнулись все дверцы и идут наши долгожданные. В коридорчике взаимные приветствия, объятия, тут же сразу слегка и выговор я получил, девчонки довольно больно «поширяли» под бока, перед тем как «измусолить» мои щеки. И грустинка и радость от встречи, всеобщая благожелательность и симпатия. Ни о чем, к моей радости, меня не расспрашивали, девчонки прошли на кухню хозяйничать и я с ними и с баяном; старшие удалились в комнату. Но играть не пришлось, подружки мои « забросали» меня вопросами о обычаях староверов, о молитве, о приготовлении к молитве, интересовались вопросами саморегуляции, психическим контролем над своим телом и мыслями. Как Господь дал разумения объяснял с примерами житейскими и изречениями пророков из Библии. Старшие в самом начале беседы переместились поближе со стульями и внимательно все слушали пояснения. Слишком уж сказать что я открывал для них « Америку» –нет; семейство близняшек два года с учителями своей школы занимались в секции ивановцев, выполняя до тонкостей предписания Парфирия Корнеевича; и более, как я понял, расспрашивали для собственного уяснения –что я знаю и разумею. Но а для Ивановича с Любовь Сергеевной это было ново и слушали они особенно внимательно. С замечаниями, уточнениями, с согласованностью мнений –беседа продолжилась далеко за полночь за общим столом; во втором часу ночи гости уехали домой, захватив меня.
Не приезжая месяц в с. Огневку, на следующий день я открыл для себя «новость» –как много у меня друзей здесь. Утром на речке сельчане просто единным выдохом: « Гость, Никола приехал!». И подружкам приятно, а про меня и говорить нечего. Олеся с Оксаной убежали к своим ивановцам а мне минут пятнадцать нужно было держать «осаду» –от пожатий рук и похлопываний по плечу и рука и плечо онемели. Когда всплеск взаимных симпатий уменьшился, разделся и нырнул в сугроб. А вот уж и знакомый малыш, а за ним еще двое, одна из которых девочка лет четырех –и давай меня забрасывать снегом. Поочередно окунул их в сугроб, а когда вылезли –начал « убегать» от них по речке. Смех, когда «догонят», возня в снегу. Может и близняшки решили к нам присоединиться, не знаю, но когда они стали приближаться, я оставил малышню –и дай Бог ноги, зря что ли у меня первый разряд по бегу а второй по лыжам. И еще пару раз за утро, хотя сестры и уверяли, что подходят ко мне не купать. И оделся пораньше их и дожидался подружек среди сельчан, подальше от берега.
–– Смотри, как он купаться не хочет –смеялись.
–– Так если будет убегать, то пожалуй им его не искупать.
А днем опять крутим пластинки, вечером в клуб.
Вечером девчонки проводили до края поселка, простились, уверяя меня, что будем видеться чаще по вечерам у Геннадия Ивановича. И то благо! По знакомой дороге через короткое время был дома.
Представьте, что вы порезали руку или ногу. В этом случае зажмете как-нибудь рану, перевяжете какой-нибудь тряпицей – и бегом в больницу. Там поставят обезбалевающий укол, обработают рану, зашьют, наложат повязку. А если, представим, вы не пошли в больницу, да еще дополнительно на рану сыпанули соли – боль немилосердная, от боли останавливается сердце, в голове туман до такой степени, что Господа на помощь позвать не можешь. Хорошо, если рядом есть близкий человек, он, сам того не сознавая, одним своим присутствием, состраданием облегчит вашу участь, возьмет часть вашей боли своим состраданием на себя, и ты « не сыграешь в ящик». Это я постарался описать состояние человека, который излечивает человеческие недуги своим духом, светом, берет наши немощи на себя. Человек « сживается» со своей болью, немощью, она, боль эта как бы « разрастается» во времени, сьедая человека постоянством. Чистый человек, концентрируя немощь, беря её на себя, перерабатывая, посылая её в назначенное ей место, должен одновременно освятить, дать свет и энергию в ту часть тела, которую эта немощь съедала.