Петьюлент. Так кое-что знаю, и все. А ну его!
Мирабелл. Послушайте, Петьюлент, вы же честный малый и, ей-богу, ее станете ухаживать за моей возлюбленной. Так вот: что вы слышали про моего дядюшку?
Петьюлент. Я? Ничего. Кому приспичило резать глотки - валяйте! А у меня правило такое - молчать. Вот я и помалкиваю.
Мирабелл. Все шутите, да? Слушайте, я прекрасно знаю, что дамы доверяют вам свои секреты. Вы ведь с ними заодно и вчера, когда я ушел от Милламент, вы там остались. Так какой там был разговор про меня или про моего дядю? А ну, выкладывайте! Право, если ваше добродушие не уступает вашему остроумию, Петьюлент, то главный ваш соперник в салонах - Тони Уитвуд - будет похож рядом с вами на глаз дохлого мерлана в соседстве с жемчужиной. Он померкнет, как Меркурий в лучах солнца. Нет, я вижу, вы не хотите со мной поделиться.
Петьюлент. А если скажу, вы обещаете, что не будете считать меня дураком?
Мирабелл. Ей-богу, я приложу к этому все усилия, готов молить небеса, чтобы вам и впрямь поумнеть.
Петьюлент. Тогда слушайте. (Мирабелл и Петьюлент отходят в сторону.)
Фейнелл. Худо же вам придется, если Мирабелл когда-нибудь решит, что вы с Петьюлентом его соперники.
Уитвуд. Какой вздор! Она же смеется над Петьюлентом, это всякому видно. А что до меня, то - хоть нынче и модно за ней ухаживать - скажу вам прямо, сугубо между нами: я по ней сохнуть не собираюсь.
Фейнелл. Да неужто?
Уитвуд. Она красива, бесспорно, но из числа весьма переменчивых женщин.
Фейнелл. А я-то думал, что вы умираете от любви к ней.
Уитвуд. Ну что вы!..
Фейнелл. Она остроумна.
Уитвуд. Зато отказывает в этом всем остальным. Я бы не потерпел такой обиды, даже будь она прекрасна, как Клеопатра {27}. Впрочем, Мирабелл уж слишком на себя полагается.
Фейнелл. Что так?
Уитвуд. Мы вчера порядком засиделись и кое-что слышали про его дядюшку, который намедни прикатил в город и стоит преградой между нашим другом и его наследством. Мирабелл не в большой с ним дружбе, как мне рассказывала леди Уишфорт. Она ведь, знаете, не выносит его: он ей противен, как попугай квакеру {28} или стужа торговке живой рыбой. Так вот, видел ли сей дядюшка миссис Милламент, сказать не могу, только, судя по отдельным намекам, затевается некая сделка. Если дело выгорит, бедняжка Мирабелл окажется на бобах, честное слово!
Фейнелл. И кузина согласна? Что-то на нее не похоже.
Уитвуд. Честное слово, голубчик, не могу сказать. Она женщина, и причем с фокусами.
Мирабелл. Это все, что вы уловили из вчерашних разговоров?
Петъюлент. Все не все, а главное уловил. Может быть, Уитвуду известно более: он там дольше торчал. К тому же они его не стесняются - болтают при нем, что взбредет!
Мирабелл. А я-то полагал, что как раз вы у них в фаворе.
Петьюлент. Только при интимных встречах - не на людях: я ведь, если что, не смолчу.
Мирабелл. Да ну?
Петьюлент. Вот так, чума меня забери!.. Вредный я человек. Уитвуд - тот глуповат, сами знаете, его они не страшатся. Он малый воспитанный, этот... ну как его... настоящий джентльмен. И все-таки он - дурак дураком.
Мирабелл. Что ж, благодарствую. Я вполне удовлетворил свое любопытство. Не пройтись ли нам по Мэллу, Фейнелл?
Фейнелл. Я не прочь - до обеда.
Уитвуд. Погуляем по Парку {29}: дамы обещали там быть.
Мирабелл. А я думал, вам нужно спешить домой, ждать брата, сэра Уилфула.
Уитвуд. Нет, нет, что вы: он приедет к тетушке, леди Уишфорт, чтоб ему провалиться! Мне достанет с ним хлопот. Что с этим дураком делать, ума не приложу!
Петъюлент. Станьте опекуном этого недоумка, а я примусь тянуть денежки из вашего кармана - вот и появятся у нас общие заботы.
Уитвуд. Каков шутник, этот Петьюлент! Так все и прихватывает, как огонек на морозце! Пошли гулять по Мэллу: будем всех критиковать.
Петъюлент. Критиковать? Это можно - у меня нынче как раз такой стих.
Мирабелл. Ах вот как! Тогда гуляйте без нас. Если вам хочется выкрикивать проходящим дамам дурацкие шутки и всякий раз чувствовать себя великими острословами, когда удается вогнать женщину в краску, мы вам не компания.
Петьюлент. Что?! Пусть бы они лучше выказывали свою невинность, не понимая того, что слышат, или же свою рассудительность, не слыша того, что им не положено понимать.
Мирабелл. Неужели вы не способны уразуметь, что стыдиться должен тот, кто заставляет краснеть других?
Петъюлент. Это вы скажите кому-нибудь другому, а я так понимаю: краснеет тот, за кем - вина, либо кому воспитания не хватает.
Мирабелл. Не удивляюсь, что вы так думаете. Куда как удобно приводить в оправдание своих поступков свои же собственные заблуждения.
Где скромника равняют с дикарем,
Там злость в речах считается умом.
(Все уходят.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сент-Джеймсский парк.
Входят миссис Фейнелл и миссис Марвуд.
Миссис Фейнелл. Ах, милая Марвуд, если мы хотим быть счастливыми, то должны искать утешения в нас самих или в женской дружбе. Мужчин всегда бросает из крайности в крайность: то они влюблены в нас до беспамятства, то исполнены отвращения. Когда они влюблены, даже те, в ком сочетаются пыл и разум, способны измучить нас ревностью. Когда же любовь угасла - а мы должны помнить: она не вечна, - мы становимся им ненавистны. Они смотрят на нас с ужасом и гадливостью и при встрече чураются, точно мы призраки того, чем были когда-то.
Миссис Марвуд. Как это печально, право, что любовь умирает раньше нас и мужчина обычно переживает любовника. А все же, как хотите, но лучше быть покинутой, чем нелюбимой. Смолоду смотреть на все с тупым равнодушием и отказываться от земных радостей потому лишь, что они преходящи, так же нелепо, как желать от рождения быть старухой - дескать, когда-нибудь все равно состаришься! И коли молодость отпущена мне ненадолго, я постараюсь, чтоб она не пропала даром.
Миссис Фейнелл. Значит, вы лишь притворяетесь, что ненавидите мужчин, в угоду причудам моей матушки?
Миссис Марвуд. Конечно. Не стану от вас скрывать: мне претят нудные, пресные разговоры, которыми мы, представительницы столь могущественного пола, утешаем себя в разлуке с мужчинами. Мы прикидываемся, будто обожаем друг дружку, клянемся в вечной любви и вздыхаем, словно любовники. Но природа нас в этом не поощряет, и нам не удается долго упорствовать. Любовь берет верх, и рано или поздно каждая из нас пускает в сердце законного владыку.
Миссис Фейнелл. Боже правый, как я обманулась! Вы проповедуете такую невоздержанность!
Миссис Mарвуд. Моя прямота - лишь доказательство дружбы к вам. Будьте честны и признайтесь, что ваши чувства совпадают с моими.
Миссис Фейнелл. Никогда!
Миссис Mарвуд. Вы ненавидите мужчин?
Миссис Фейнелл. От души и навеки.
Миссис Mарвуд. И своего мужа?
Миссис Фейнелл. Его в особенности! И, по-моему, это делает мне честь.
Миссис Марвуд. Вашу руку!
Миссис Фейнелл. Вот она.
Миссис Марвуд. Поверьте - я с вами! А прежние мои речи объяснялись лишь желанием испытать вас.
Миссис Фейнелл. Но возможно ль? Значит, и вы ненавидите этих вероломных чудищ - мужчин?
Миссис Марвуд. Я ненавидела их раньше, теперь я их презираю А следующим моим шагом будет вот что: я предам их вечному забвению.
Миссис Фейнелл. Ваши речи достойны амазонки, какой-нибудь Пентесилеи 30.
Миссис Марвуд. Отвращение к мужчинам побуждает меня совершить еще один шаг.
Миссис Фейнелл. Какой же?
Миссис Марвуд. Выйти замуж, да-да. Если б я могла найти человека, который от души любил бы меня и страдал бы от моих злых выходок, я решилась бы на брачную церемонию.
Миссис Фейнелл. Но вы б не наставили ему рога?
Миссис Mарвуд. Нет. Но я б уверила его в этом, что ничуть не лучше.
Миссис Фейнелл. А почему не сделать этого всерьез?
Миссис Марвуд. Ведь тогда, доискавшись до правды, он узнал бы худшее, но избавился от терзаний. Я же хочу, чтобы ни на миг не прекращалась пытка ревностью и страхом.