Он упрямо сжимал кулаки; запускал руки в волосы, захватывая их у самых корней до ощущения тупой боли. Уговаривал себя, что сейчас надо думать о здоровье отца, но, не мог. Понимал, что сегодня ему не удастся уснуть, потому что его фантазии грозили перерасти в ночной кошмар, который будет преследовать его всю жизнь.
Какого хера? Почему? по чьей злой шутке он сегодня завернул не в тот корпус? Почему именно в тот момент, когда он проходил мимо, открылась дверь, и голубоглазый мальчуган врезался спиной в его ноги? Минутой раньше или позже, и этого столкновения не было бы! Он бы никогда не узнал о существовании этих детей. Как и не узнал бы того, кто их мама…
— Какого черта, Джейс? — Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене. — Какого? Ведь я почти забыл тебя. Почти смирился с этой болью. И вот ты снова повернула нож в ране. Я отпущу тебя. Я смогу. Вот только узнаю всю правду. И отпущу.
Под утро он все-таки решил хоть немного подремать. Кое-как уместился на небольшом диванчике, что стоял в нише у окна, и закрыл глаза.
Он проснулся от ласкового голоса матери, не сразу понимая, где он находится. Как будто снова вернулся в детство. Вот сейчас мама погладит его по голове, поцелует в щеку и скажет:
— Солнышко, маленький мой мальчик, вставай.
— Мам, — веки никак не хотели подниматься, — Ну еще немножко.
Он сонно заворчал и поворочался на месте. Но услышал добрую усмешку и, нехотя открыл один глаз:
— Совсем как в детстве! — Регина коснулась его щеки, — Мой мальчик вырос, отпустил бороду, но ничего не меняется.
— А что ты хочешь, чтобы поменялось? — Марк широко зевнул, потянулся, вытягивая затекшие мышцы рук и ног. — Кто говорил, что я для тебя навсегда останусь маленьким мальчиком?
— Я этого и не отрицаю. Но, тебе надо поехать домой: принять душ, позавтракать и немного отдохнуть. Я побуду с Генри. Кстати, как он?
— Поздно вечером пришел в себя, — Марк сел и стал наклонять голову то к одному плечу, то к другому. — Но я позвал врача и ему снова что-то вкололи. Сказали, что так надо. Но утром проведут более тщательный осмотр.
— Ну, тогда и нечего нам тут сидеть вдвоем. — Регина присела рядом с сыном и погладила его плечи. Ей не хватало его все эти пять с лишним лет. — Поезжай.
Марк встал, прихватил куртку с подлокотника дивана и отошел к окну. Он хотел спросить, но не решался. Хотя, а что он теряет? Не поворачиваясь к матери и вертя в руках телефон, он тихо произнес:
— Мам, ты помнишь Джейсон?
— Джейсон? — Регина в полкорпуса повернулась к нему и смотрела на напряженную спину сына. — Ту маленькую девочку, в которую ты без ума был влюблен? Конечно, помню. Я привязалась к ней. И думала…
Но о чем думала мать, Марк слышать не хотел. Он перебил её.
— Да, ту самую.
— А к чему ты спросил?
— Я видел её. — Марк говорил медленно, нехотя, — Встретил совершенно случайно. Перепутал корпус и попал в детское отделение кардиоцентра. Так вот, она работает там, врачом.
— Она молодец, — Регина внимательно следила за сыном. — Достигла своей цели. Она сильно изменилась?
— Изменилась? — Марк повернулся к матери. Стоял, потирая закрытые веки кончиками пальцев. — Нет, не думаю. Ну, одевается по-другому, по-взрослому. И прическа другая. Такой узел на затылке. И глаза грустные. А еще, ты знаешь, она теперь Монро. — Марк тяжело вздохнул. — Скорее всего, миссис Монро. И у неё двое прекрасных детей. Габриэль и Николас. Девчонка её копия. А вот мальчишка… мне кажется, что он кого-то мне напоминает.
— Да? — Рейчел удивленно смотрела на сына. — Ты познакомился и с ними?
— Да. Я же говорю, совершенно случайно попал не в тот корпус, шел к выходу и тут столкнулся с ними.
— Славные малыши? — её мальчик так и не смог забыть эту девочку. Поэтому, с ним рядом до сих пор никого нет. — Сколько им? Совсем крохи? И кто старше?
— Крохами я бы их не назвал. Они двойняшки. И Кид сказал, что совсем скоро у них день рождения, им исполнится по пять лет. Вот так, мам, — Марк грустно и тяжело вздохнул. — Пять лет. Быстро же она…
Регина замолчала. Сидела и думала о том, как бы сложилась жизнь её единственного сына, не улети тогда эта девочка к своим далеким родственникам. Был бы он счастлив с ней? Возможно. Её мальчик был сильно влюблен. А эта девочка могла бы сделать его жизнь полной и насыщенной. Винила ли она её? Нет, наверное, нет. В конце концов, это и его и её первая большая любовь, и тут от разбитого сердца никто не застрахован. Но вот только Джейс сумела наладить свою жизнь, а её мальчик нет… Можно создать целые корпорации и руководить ими; зарабатывать миллионы и строить свои империи. Но никакие материальные блага не способны заменить простого семейного человеческого счастья.
— Говоришь, столкнулся и с Джейс и с её детьми случайно?
— Да, совершенно…
— Знаешь, сынок, в своей жизни я повидала многое. Но в одном уверена точно: не бывает простых совпадений.
Не бывает простых совпадений…
Джейс не верила в них. И вот сейчас лежала без сна своей кровати и таращилась в потолок. Её воробьи угомонились сегодня, на удивление, быстро. Видимо, вторая половина дня, проведенная в парке у озера, пошла им на пользу. Они даже не попросили её сегодня рассказать им одну из сказок, которые так любили слушать, а ограничились маленьким рассказом из книги о Винни Пухе.
Весь остаток дня она была рассеянна и задумчива. Да, сначала испуганна. Уж если она и ожидала увидеть кого-то из семейства Эриксонов здесь, в ЛА, куда так опрометчиво вернулась, то никак ни Марка. Все эти годы она запрещала себе думать о нем. Она почти справилась с той болью, которую причинила не только ему, но и себе. Она почти сумела запрятать его образ и все мысли о нем в самый дальний уголок своего сердца. Почти запретила себе украдкой пролистывать желтую прессу, что иногда забывали пациенты в той клинике, где она работа после окончания Университета, на журнальном столике, надеясь хоть так узнать о нем что-то. А пресса любила Марка. Красивый свободный богатый завидный холостяк, наследник огромного состояния, успешный бизнесмен. Первый раз, когда она увидела его фотографию с какого-то официального приема, под руку с высокой стройной блондинкой, на котором присутствовал президент, Джейс прорыдала всю ночь, уткнувшись в подушку и убеждая себя, что поступила правильно, послушав своих братьев и улетев из Штатов. Они были такие разные: она и Марк. И разными были их жизни. Он забыл её, сумел. Его спутницы менялись часто и все были прямой противоположностью Джейс. Блондинки, рыженькие, жгучие брюнетки. Высокие, длинноногие, холеные. Знающие себе цену. Но, ни одной девушки с каштановыми волосами. Да, все были правы: они не пара. Никогда не были, и никогда не смогли бы быть. Он забыл её. Но она так и не сумела его забыть, разлюбить. Да это было и трудно. Точнее, невозможно.
Уже давно никто не называл её Джейс. Она сменила имя. Стала Джессикой Монро. Джесси. А вот сегодня…
Сегодня произошло то, что, как она надеялась, произойти уже не сможет никогда. Лос-Анджелес и Нью-Йорк были так далеко друг от друга!
Джейс повернулась на бок, положила руки под подушку, и так некстати вспомнила разговор, который был у них с Марком много лет назад. О случайности. О монетке, которую она нашла на улице. «Значит, мне стоит поблагодарить того растяпу, у которого была дырка в кармане?». Она усмехнулась. Своего растяпу-коллегу, который сегодня должен был работать в Центре, она была готова убить.
У Джейс сегодня был выходной. И они с Кидом и Бри давно решили, как проведут его. Поедут в парк Бальбоа, кормить уточек и смотреть на лебедей. Потом она будет сидеть на скамейке, а дети резвиться на детской игровой площадке, что совсем недавно построили в парке. Потом они пообедают в милом уютном ресторанчике, недалеко от дома, в котором она арендовала квартиру. А потом, вечером, устроят пикник во дворе. Ей хотелось быть с детьми чаще, но работа отнимала много времени. Со временем она надеялась вернуться к полной практике, а сейчас решила перейти на ставку сопровождающего кардиолога. Она готовила к выписке своих маленьких пациентов и помогала их родителям социально адаптироваться, привыкая к тому, что их ребенок теперь особенный. Она готовила их к реальной жизни, учила, разъясняла, давала советы. И передавала их в руки социальной службы.