— Я дома! где мои воробьи?
Правда, «воробьями» они были не всегда. Марк каждый раз придумывал им новые забавные, но не обидные прозвища. Ники и Бри были и котятами, и гномами, и монстрами, и малявками. Но как бы он их не называл, дети летели к нему, висли на крепкой шее, а потом, брали своего папочку за руки и шли с ним в его спальню. Терпеливо жали, пока он сменит деловой костюм на обычные спортивные штаны и футболку, и строили планы на вечер.
И вот они втроем, все так же держась за руки, спускались вниз и звали её, громко крича на весь дом. И она должна была идти с ними.
Например, на детскую площадку, где разворачивалась целая игра. С одним неизменным сюжетом: маленькую принцессу похищал злой и нехороший разбойник, бандит, пират, тут могло быть сотни вариантов. А отважный рыцарь, принц, мореход спасал свою сестру.
Или на теннисном корте. Тут Марк учил Ники играть в бейсбол. Как правильно держать мяч, биту; все эти стойки, замахи… И со временем малышка Габриэль тоже присоединилась к ним. Но они и Джейс не оставили в покое.
— Знаешь, — Марк, хитро улыбаясь, посмотрел на неё. — У нас может получиться команда. Давай, Джейс! не поверю, чтобы ты и не умела играть!
Она умела. Но…
— Я в платье.
— И что? нас это не остановит, правда? — он подмигнул детям. — Скажи, что ты струсила. Тебе ни в жизнь не отбить мой крученный!
Вызов был принят. Джейс стояла с битой в руках и не сводила глаз с мяча, что был в руках у Марка.
— Так на что спорим? — она топталась, пытаясь занять удобную позицию.
— О, да ты азартный человек! — Марк удивленно изогнул бровь. — На поцелуй. Если не отобьешь, то ты целуешь нас, всех. По-настоящему, Джейс! Чмоки в щечку не прокатят!
— А если я отобью?
— То, мы поцелуем тебя.
— С чего это тебе решать? — Джейс фыркнула. — если я отобью, вы будете весь вечер исполнять все мои прихоти и желания.
— Идет!
Она отбила. Не просто отбила, а послала мяч сильным ударом далеко за пределы зеленой лужайки, что окружала дом.
— Ого! — Марк присвистнул. — Малышка! Да будь ты парнем, могла бы сделать потрясающую карьеру! Но, — он подошел к ней совсем близко, наклонился к уху и обжег своим дыханием. — Пожелай что-нибудь, Джейс. Я с удовольствием исполню любой твой каприз.
Если бы он сказал это несколькими минутами ранее, то ей не то что не удалось отбить этот долбанный мяч, она бы и биту в руках удержать не смогла. Потому что этот голос вызывал в ней такую острую волну желания, что тянущей болью отдавалась в самом низу живота и заставляла руки дрожать.
Джейс было забавно наблюдать, как Марк играл с Габриэль. Он мог быть и капризной «дочкой», и огромным великаном, и даже клиентом в парикмахерской. Спокойно сидеть на траве, поджав под себя ноги, и терпеть пока на его волосы накручивали заколочки и резиночки, бантики и фенечки. В такие моменты Джейс едва могла сдержать смех, представляя себе Марка в строгом деловом костюме на важных переговорах, но в запутавшейся в шевелюре заколке.
И всегда под ногами с громким лаем крутился маленький песик, который стал всеобщим любимцем.
А выходные. За эти дни не было ни одного уик-энда, который бы они провели дома.
Парк Юниверсал, Диснейленд, парк «Шесть флагов». Дети должны были выбрать, какой им понравился больше.
Они даже сумели выбраться на пару дней в кемпинг в одном национальном парке Калифорнии. Разбили палатку на берегу озера и остались там на ночь. Пожалуй, это могло бы стать самым романтичным вечером в жизни Джейс за последнее время. Она и Марк, костер и звездное небо над головой. Тишина и серебристая гладь озера. Но маленьким гномам было скучно спать в палатке одним. И холодно. И страшно. Куда как интереснее лежать посередине, прижавшись спиной к груди мамы или папы. И слушать сказки, и засыпать.
Но самым запоминающимся был выходной, когда Марк устроил им морскую прогулку на арендованной яхте. Он все сумел рассчитать так, что на ночь они бросили якорь в прибрежных водах Форт-Брегг.
А на рассвете Марк разбудил всех. Сказал, что должен показать им нечто удивительное.
И вот они, вчетвером, стояли на палубе в носу яхты и вглядывались в полоску берега.
— Папочка! — Бри захныкала. — Я замерзла. Я спать хочу.
— Подожди, крошка, — Марк взял дочь на руки. — Дай солнышку проснуться, и ты увидишь такое!
В самом деле, как только первые лучи солнца показались над горизонтом, за их спинами, пляж, что находился как раз напротив яхты, заиграл всеми цветами радуги. Как будто какой-то чудоковатый художник взял в руки кисти и обмакнул их в разноцветные краски. А потом, широко замахнувшись, раскидал капли брызг по всему побережью. Широкая полоска суши искрилась и переливалась на солнце, вызывая восторг у всех.
— Вот это да! — Габриэль затаила дыхание и всплеснула ручками. — Это что? Там? Там драгоценности, да?
— Пап? Там клад пиратский, что ли? — Николас дергал его за штанину.
— Боюсь вас разочаровать, но это простые стекляшки. Битые осколки от бутылок. Здесь несколько десятков лет назад была огромная свалка. Крупный мусор вывезли, а вот стекло оставили. И океан превратил горы мусора вот в такую красоту.
— Стекляшки? — Бри разочарованно и недоверчиво смотрела на Марка. — А мы можем там погулять?
— Можем, детка. — Марк улыбнулся. — Так и сделаем.
Джейс усмехнулась, услышав, как Габриэль шепчет на ухо брату, что папа так говорит специально. Что, все-таки, простые осколки так блестеть не могут. Это, определенно, драгоценности.
И так продолжалось все шестьь недель. И Джейс стало казаться, что все её ожидания напрасны. Что Марку и в самом деле нравится быть отцом.
Но… Было одно большое «но», которое не давало ей покоя. Она сама. И её чувства к Марку. И его отношение к ней.
Она не переставала любить его все эти годы. Может, в какой-то момент, чувства начали терять свои краски. Но сейчас они заиграли вновь, всеми цветами радуги. Её тянуло к нему. Хотелось быть рядом. Не просто ощущать силу его руки, когда он протягивал ладонь, поддерживая её. Хотелось, чтобы эти самые руки прижали её к сильной груди и никуда не отпускали. Хотелось верить, что все будет хорошо. Что все наладится. Все будет по-другому.
Но ничего не происходило. Марк, как будто, держал её на коротком поводке: к себе не подпускал. Но и далеко отойти не позволял. Он играл с ней. Мог дразнить, как тогда, когда они играли в бейсбол. Мог быть до жути романтичным, как в национальном парке. Сидеть позади неё, едва касаясь плечом её плеча, обжигать своим дыханием и рассказывать о звездах, что крошечными алмазами блестели над головой. Мог быть настоящим джентльменом, придерживая дверь и помогая. Но он не делал ни одной попытки сблизиться с ней.
Сколько раз, ворочаясь в постели без сна, она представляла себе, как встает, смело заходит в его комнату, останавливается у изножья кровати и медленно спускает халатик с одного плеча. И видит его горячий взор и то, как он языком облизывает пересохшие губы. И тянет к ней руки. И она бы поступила именно так, если бы не боялась другого развития событий. Горящий взор, кривая усмешка и слова, что режут хуже самой острой бритвы:
— Джейс, нет. Мне нужны только дети. Ты мне не нужна. Ты здесь только потому, что идешь с ними в нагрузку.
И тогда, все его: «Я растопчу тебя. Заставлю страдать так же, как страдал я» вернуться к ней с утроенной силой.
И она закусывала губу, боясь того, что её рыдания станут слышны в соседней комнате. Она и так была унижена и растоптана.
Вот и сейчас, сидела в кухне, одна, и неспешно потягивала травяной чай, пытаясь привести свои мысли в порядок и хоть немного оттянуть время. Зайти в детскую, когда сонные глаза её малышей скажут о том, что они уже почти спят. Быстро поцеловать их и уйти. Только не сидеть рядом с Марком. Не думать о том, что все могло быть именно так. И не чувствовать запах его туалетной воды смешанный с мужским ароматом его тела.
— Джейс, — она вздрогнула, и фарфоровая чашка дрогнула в её руках. — Какие у тебя планы на завтра?
Джейсон обернулась: Марк стоял, прислонясь к разделочным столам и скрестив руки на груди. Он внимательно наблюдал за ней.