– И ничего не сказал!
– Вот теперь говорю. Мне понравилось. А главное, тебе нравится этим заниматься, да еще хорошо платят. Вот и трать на это силы. Потому что убираешься ты и готовишь, прямо скажем, не очень здорово. А у меня как раз это получается. К тому же благодаря тебе у меня образовалось свободное время. Вот давай я и возьму решение этих проблем на себя.
Я не долго колебалась, а вскоре вообще перестала себе представлять, как могло быть иначе. Исключая утреннюю яичницу, готовил Виталий действительно очень вкусно и к тому же разнообразно, благо средства позволяли, а он любил поэкспериментировать и попробовать новые продукты. Про уборку вообще не говорю: теперь наше жилище постоянно находилось в стерильном состоянии. Мне даже иногда хотелось, чтобы в нем стало чуть погрязнее, однако мой благоверный явил столько достоинств, что со столь мелким недостатком я вполне могла смириться.
Минул год. Я, признаться, немного нервничала, мысленно готовясь к ожесточенному спору. Вдруг Виталий решит повернуть все назад? Однако он даже не вспомнил о нашем разговоре и ни о каком поиске более прибыльного места даже не заикался. Я вздохнула спокойно. Жизнь наконец-то наладилась и обрела может быть, несколько скучную, но такую важную для общего состояния духа стабильность.
Но окончательно я убедилась в своей победе, когда Виталий однажды мне объявил, что будет писать докторскую диссертацию. Диссертация – это надолго, а значит, ближайшие года два в нашей семье ничего не изменится.
Как бы не так. «Покой нам только снится». Первый разговор о моем замужестве завел, как ни странно, совсем не Виталий, а генеральный директор издательства «Атлантида» Феликс Салаватович.
Подъехал он к проблеме исподволь:
– Таисия Никитична, тут вот новая серия интервью с вами намечается. Так сказать, очередной залп нашего пиара. Недурно бы что-нибудь новенькое вашим читателям подбросить.
– Так новый роман как раз на подходе, – напомнила я.
– Ну, в этом-то ничего новенького нет, – покачал головой Феликс Салаватович. – Вы же романы регулярно пишете.
– Может, давайте потрясем читателя? Я сделаю на несколько месяцев перерывчик. Так и объявим в средствах массовой информации.
– Вы что, собираетесь?!.
– Я-то нет. Это вы хотели читателя потрясти.
– Нам нельзя прерываться! – он почти впал в панику. – Нарушение графика смерти подобно.
– Тогда что вы от меня хотите? – растерялась я.
Генеральный задумчиво пожевал нижнюю губу.
– Видите ли, Таисия Никитична, в последнее время стала наблюдаться некоторая стагнация роста ваших тиражей.
– Так стагнация или рост? – решила выяснить я. – Одно противоречит другому.
– Ну рост вообще-то есть. Но практически очень незначительный. Надо бы чем-то подогреть аудиторию. Каким-нибудь интересным, сильным и даже, я мыслю, душевным ходом. Вы ничего такого не планируете? Мы могли бы подключиться.
Я с интересом слушала. На что он намекает? Вроде бы мой живот изучал, но с ужасом. Значит, ему этого не очень хочется. Да и совершенно неясно, как они к этому могут подключиться. Перед моим мысленным взором вдруг развернулась совершенно неприличная картина: Феликс Салаватович совместно с главным по пиару помогают Виталию в весьма деликатном и интимном деле зачатия ребенка. Бр-р! Я усилием воли отогнала от себя красочную сцену чуть ли не свального греха.
Тут меня ждало новое испытание: как только я подняла взор на генерального, меня начал душить смех. Он, ничего не замечая, проникновенно продолжал:
– Мы могли бы взять на себя материальную сторону.
«Это еще о чем? – тщетно пыталась сообразить я. – По-моему, явно не о ребенке. Никак загородный дом мне решили построить? Вообще-то дача у меня есть, но все равно я не против».
– Конечно, некоторые неудобства вам предстоят, – весьма туманно добавил он. – Вам придется допустить прессу.
«Да ладно. Пускай, – подумала я. – Снимут мой дом, напишут про него, от меня не убудет».
Тут он произнес совсем уж загадочное:
– Целесообразно разделить на две части. Одну публичную – для прессы. А вторую для себя, для друзей, для души…
«То есть они что, собрались построить мне два загородных дома? Абсурд! К тому же дома строят долго, а интервью предстоят вот-вот. Нет, он явно о чем-то другом…»
Тем временем мой собеседник замялся.
– Во-первых, мы наверняка обрадуем читателя, интерес к вам поднимем. А во-вторых, вы сами должны понимать: хотя у нас сейчас страна свободная, без предрассудков, все же вы человек публичный, с уже международной известностью, за рубежом со дня на день начнут ваши переводы выходить. В общем, так сказать, властитель дум и душ. Молодежь опять-таки на вас равняется.
«Боже! А я что, уже старуха?» – продолжая гадать, к чему же он клонит, подумала я.
– А у вас… Ох, как-то даже неудобно сказать… Но в статусе вашем семейном какая-то неопределенность. Вы в этом смысле не планируете на ближайшее время никаких изменений?
«Господи! Да он замуж меня официально хочет выдать! Свадьбу мою организовать, укуси его черт за лысину! Ну, дожила ты, Тася. Если так дальше пойдет, действительно скоро ребенка начнут тебе делать!» Тут меня посетила другая, не менее пугающая догадка. Может, их Виталий не устраивает, и они для пользы дела мне более подходящего жениха присмотрели? Или жених по моему усмотрению, а свадебное торжество – по их? Сейчас поинтересуемся!
– Феликс Салаватович, – вкрадчиво начала я, – а кандидатуру жениха уже утвердили?
– А вам разве не за кого? – он испугался.
– Совершенно, – съехидничала я.
Лицо его, обычно розовое, как у младенца, стало землисто-белым.
– Вы что, с Виталием расстались? Впрочем, – цвет тут же вернулся на его лицо, – можно и это обыграть…
– Ни с кем я не расставалась, типун вам на язык! – шикнула я на него. – Просто мы с Виталием не собирались в ближайшее время оформлять свои отношения. А вы, Феликс Салаватович, уж извините за прямоту, кажется, лезете не в свое дело.
Он совершенно не обиделся, лишь головой покачал.
– О-о, Таисия Никитична, как же вы ошибаетесь. Вся ваша жизнь, включая и личную, глубоко мое дело.
Мы с вами давно уже повязаны. Прочно повязаны. Был бы холостой, сам бы на вас женился.
– Как, без любви? – я решила поиздеваться над ним.
– Ну, что вы. Я вас обожаю! – И галантно перегнувшись через стол, он поцеловал мне руку.
Я содрогнулась от омерзения. Какое счастье, что он женат! А насчет замужества, может, действительно подумать и расписаться с Виталием? А то вдруг найдут в своих рядах какого-нибудь неженатого и примутся мне навязывать. Им если что втемяшится, не отстанут, пока не осуществят. Я их знаю.
– Таисия Никитична, может, все-таки поделитесь вашими планами на ближайшее будущее? – снова заговорил он. – Если вы хотели выйти замуж не теперь, а, скажем, в будущем году, нельзя ли пойти нам навстречу и слегка подкорректировать сроки?
Да что же это такое? Мать всю жизнь мной командовала, но она хоть меня родила и уже потому имела какое-то право распоряжаться. Хотя они, вероятно, тоже считают, что родили меня в виде Евлалии, и значит…
– Конечно, ответ не обязательно давать прямо сейчас, – по-своему расценил мое затянувшееся молчание генеральный. – Обсудите с будущим супругом. Я вас, естественно, не тороплю, но, сами понимаете, сроки поджимают. А какая-нибудь фишка для новой рекламной кампании нам нужна просто как воздух. В конце концов это в ваших же интересах.
Хорошо, что я не беременна. Иначе они с их энтузиазмом устроили бы мне преждевременные роды как раз на пике рекламной кампании.
Чтобы отделаться, я обещала подумать, надеясь, что долго не получая от меня ответа, рекламные гении «Атлантиды» сами изобретут что-нибудь менее для меня обременительное. С Виталием я говорить на столь щекотливую тему не стала. Не хватало еще, чтобы он подумал, будто я ему навязываюсь. После его официального развода вопрос о нашей женитьбе ни разу не поднимался. Жили вместе и жили. Меня подобное положение вещей вполне устраивало. Полагаю, и его тоже. Никаких оснований думать иначе у меня не было. Жизнь наша устаканилась, стала комфортной и уютной. Так зачем что-то в ней менять. Да и что может изменить штамп в паспорте?