— Именно! — гаркнул граф, скрестив руки на груди. — Я не хочу терпеть косые взгляды из-за уродливой невестки.
— Но как вы можете… — шепчет Рауль, потерянно глядя на отца, — неужели в вас нет и капли сердечности?
— Дай ей побольше денег и пусть проваливает отсюда! — вдруг добавил дядюшка виконта, обычно прибывающий в полном молчании.
— Вы верно сошли с ума, господа, — выдохнула графиня, делая глоток вина из изящного бокала, — мы должны помочь бедняжке, чем сможем.
— Этого не будет! — прошипел злостно де Шаньи-старший и откинулся на спинку резного стула, — Я настаиваю. Этой простушки не должно быть в моём доме к концу этой недели!
— Отец, — выдохнул Рауль, с трудом веря в происходящее, — ты же видел её. Куда ей пойти теперь? Эта наша вина, наши слуги не справились, когда в доме разразился пожар. Она страдает по нашей вине!
— Я всё сказал, — хмыкнул граф, вставая из-за стола, — делай, что хочешь. У тебя месяц, иначе я выгоню вас обоих.
Пренебрежительно скривившись, глава семейства удалился из обеденной, громко стуча тростью по каменному полу.
— Мам… — прошептал безнадежно Рауль, взглянув женщине в глаза: она только тяжело вздохнула.
— Что я могу? — спросила печально графиня и направилась следом за мужем под неодобрительные взгляды остальных родственников.
***
Спустя месяц после страшного события, Кристина почти оправилась. Речь восстановилась, хотя горло по прежнему нещадно болело, двигаться она могла вполне сносно, но вот зрение оставалось очень-очень слабым.
Сегодня ей должны, наконец, снять все повязки и дать взглянуть на себя в зеркало. Больше всего Кристину смущало то, что Рауль почти не бывал у неё. У него постоянно находились дела поважнее. В этот день он обязан был оказаться рядом. Он знал — ей нужна будет поддержка.
Девушка сидела перед зеркалом, прикрыв глаза. Ей было страшно. Давление на лицо ослабло, когда медсёстры начали распускать многочисленные узлы бинтов, уже от этого стало намного легче.
— Ну, можете взглянуть, мисс Даае, — тихо сказала молодая девушка, встревоженно глядя на Кристину.
Она медленно открыла глаза и тихо ахнула, тут же отворачиваясь.
— Это не я… — прошептала Кристина, опуская глаза в пол.
— Милая, — выдохнул Рауль, потянувшись к ней. Кристина увернулась от его объятий.
Она пододвинулась к зеркалу и решилась взглянуть ещё раз: всё её лицо было покрыто грубыми рубцами и мелкими белыми пятнами. Краем глаза она заметила, как морщится Рауль, глядя на неё, и большего ей не нужно было, чтобы всё понять.
— Это всё отвратительно, знаю, — тихо говорит Кристина, едва сдерживая подступающие слёзы.
— Мне жаль, — говорит грустно он и замирает, глядя куда-то сквозь неё. Она знает, что ему противно смотреть на неё теперь, и это осознание разносится ноющей болью внутри.
— Я уйду… Сегодня же, — твёрдо решает Даае и отворачивается от зеркала, не силясь больше видеть собственного кошмара.
— Но куда? — не понимает виконт, когда Кристина решительно поднимается на ноги.
— Думаю, что мадам Жири найдёт для меня место и теперь, — шепчет Кристина и её голос предательски вздрагивает на полуслове.
Взгляд де Шаньи невыносимо терпеть: так много чувств смешалось, но ни любви, ни нежности там не было больше места.
— Прости меня, прости, — говорит он слишком быстро и отступает в сторону, словно бы Кристина была заразна.
Она только качает головой, накидывая на себя мантию, которую, видимо, заранее подготовили для неё слуги.
— Прощай, Рауль, — выдыхает девушка, не смея даже бросить на него взгляда и, резко отворив дверь, уходит прочь из «золотой клетки», ставшей для неё злым роком судьбы.
========== Глава 2 ==========
Порядка пяти часов поездки на поезде стоили Кристине огромного количества нервов. Она хотела зарыться под землю от постоянных косых взглядом со стороны других пассажиров. Никогда еще она не чувствовала себя так плохо. Даже самые неприятные на вид люди, обходили её стороной. Ей хотелось плакать.
Больше всего Даае нуждалась теперь в жалости. То, через что прошла она за этот день, казалось ей чересчур. Слишком больно, слишком обидно, слишком страшно. Страшно за будущее. Ведь теперь ей некуда было пойти, не к кому обратится. Она брела от вокзала до мадам Жири, охваченная невероятной тоской. Сейчас ей думалось, что даже старушка Жири не примет её такой. Выбора, однако, не было.
Оказавшись у дома на улице Скриба, Кристина замирает в нерешительности. Что она должна сказать ей? Собравшись с мыслями, она тихонько постучала — тишина.
— Мадам Жири! — воскликнула девушка, постучав погромче. — Прошу… Мне больше не к кому идти!
Слёзы вдруг подступили к глазам и быстрыми ручьями потекли по исполосованному шрамами лицу, скрытому лишь широким капюшоном. Она громко всхлипнула и упала на лестницу, ведущую к квартире Жири. Это её единственная надежда.
***
Неторопливо перебирая клавиши, Эрик задумчиво глядел в стену. Он думал о том, какой подарок можно приготовить милой Антуанетте за ту маленькую услугу, которую она оказала ему, предоставив крышу над головой и провозгласив его мёртвым. Она спасла ему жизнь, укрыв от жандармов и других неприятностей, способных убить его после неудачного выступления в «Дон Жуане».
Отдаленно он слышал какой-то стук, но был уверен, что кто-то лишь ошибся адресом: гостей у него никогда не было, лишь редкие старушки — подруги Антуанетты иногда пытались найти её в старой квартире.
Сердце Эрика пропустило удар, когда он услышал слёзную мольбу… Мольбу его прекрасного Ангела. Позабыв о том, как дышать, он поднялся из-за рояля и направился ко входной двери.
— Не может быть, — выдохнул он, положив ладонь на дверную ручку и глядя в небольшое окошко, выходящее на тропинку, ведущую к его дому: именно Кристина сидела у его двери на коленях, одетая в непонятный балахон и содрогающаяся от рыданий. Нахмурившись, он всё же повернул ключ в замочной скважине и отворил дверь.
Громко всхлипнув, она обернулась на тихий скрип. Капюшон надёжно укрывал лицо Кристины, и сама она совсем не видела как из-за него, так из-за наполовину пропавшего зрения.
— Не бойся, — шепнул Эрик, отходя внутрь квартиры и Кристина замерла, — это только я.
— Не верю, — выдыхает она и двигается вперёд на его голос.
Поднявшись по лестнице, она замирает на пороге. Ей хочется взглянуть на него, убедиться, что это не шутка, но и показаться ему теперь… Кристина теряется и вынужденно шагает вперёд. Она слышит глубокое дыхание мужчины и прижимается к закрывшейся двери спиной, глядя в пол.
— Писали, что ты мёртв, — почему-то первым вырывается у Кристины, и она корит себя за такую глупость.
— Увы, не могу порадовать, — усмехается он в ответ, и она качает головой.
— Нет… Мне тебя не хватало, — честно признаётся девушка.
Она медленно тянется к капюшону мантии и стягивает его с себя, открывая его глазам пугающую картину. Теперь она понимает его. Понимает, какого было ему, когда она сорвала с него маску впервые. Она зажмуривает глаза и слышит осторожные шаги в свою сторону.
— Дитя моё, — выдыхает Эрик, замерев перед ней. Она поднимает взгляд на него в ожидании худшего. Его золотистые глаза светятся печалью и, кажется, заполняются слезами.
— Это пожар, — уточняет Кристина, вздрагивая.
— Главное, ты жива, — почти шепотом говорит Эрик, глядя на неё с нескрываемой жалостью, — всё остальное не имеет никакого значения.