— У меня все готово, — ответил Алексей.
Вечером он доверительно разговаривал с Савельичем о том, куда деть «саперное начальство». Савельич вначале чесал затылок, приговаривая: «Ума не приложу». Потом его осенила мысль: «Постой, да ведь сестра моя двоюродная завтра к матери уходит в дальний хутор за ребятишками…»
Савельич проводил гостей к дому. А часом позже к ним отправились Самсонов со Ступко.
Рудольф и Белицкий сидели за длинным столом. Перед ними лежала топографическая карта. Другая половина стола была заставлена мисками с разной снедью.
— Присаживайтесь, — пригласил Белицкий.
Самсонов и Ступко сняли полушубки. Белицкий расспрашивал о жизни в окрестных хуторах, о составе гарнизонов, дорогах, линиях связи, расположении комендатур и органов милиции. Особенно его интересовали подробности о доме, где содержался Паулюс, и его охране. Самсонов рассказал все, что знал. Майор слушал и изредка делал замечания на русском языке:
— Это надо проверить…
Рудольф с почтением обращался к капитану. И когда заговорили о предстоящих делах, Самсонов понял, что руководитель группы — Белицкий.
Капитан попросил Алексея после обеда обследовать два обширных поля, расположенных вдоль проселочной дороги в трех километрах от хутора. Нужно установить, какое поле ровнее и на каком грунт тверже.
Стояли последние дни февраля. После полудня солнце сильно пригревало. Снег заметно осел и почернел, покрылся твердой коркой. И только в низинах и оврагах лежали сугробы. Алексей часа три бродил по полям, которыми заинтересовался Белицкий. Он убедился, что они вполне пригодны для выброски десанта.
Смеркалось, когда он вернулся в хутор. Прежде всего завернул к майору Устинову.
Узнав интересовавшие его подробности о «гостях», Устинов сообщил:
— Пока ты мерял сугробы, Белицкий и этот, как его, Крутов ходили к хутору Заварыгино. Видимо, ему надо было лично удостовериться в наличии гарнизона, охраны домов.
Майор достал из сумки пистолет «вальтер» и передал его Алексею.
— Поставь на предохранитель и носи в кармане. Будь осторожен с «гостями». Помни, мы следим за каждым их шагом. Рядом с тобой, в соседнем доме, находится мой помощник капитан Егорычев. В случае чего беги к нему.
Для чекистов настали трудные, тревожные дни. Устинов то и дело звонил в Сталинград, держал генерала в курсе всех событий. Ежечасно ждали, какой новый ход сделает Зелигер. На случай, если будет выброшен десант, выделялись пехотные и танковые подразделения, которые оставались здесь после Сталинградской битвы.
Сотрудники Устинова ни на минуту не сводили глаз с дома, где жила группа Белицкого. И в то же время они старались дать «гостям» свободу действий. Важно было вызвать у Зелигер а впечатление, что все идет, как задумано. Так должно быть до тех пор, пока будет выброшен десант. Вот тогда ловушка и захлопнется.
Но, пожалуй, труднее всех приходилось Самсонову. Алексей сразу почувствовал железную хватку Белицкого. В его отсутствие капитан долго терзал Ступко, потом что-то выспрашивал у Савельича, Анны Мефодьевны и даже успел побывать у хутора Заварыгино. Что он узнал? Совпадают ли его сведения с теми, что передал Самсонов? Лейтенант понимал, что один неверный шаг решит все, и он может получить пулю в затылок.
Ночью он не мог уснуть. Алексей прислушивался к каждому шороху за окном. Однажды скрипнула лестница. Лейтенант вскочил и схватился за пистолет. Ступко, который спал на полу, не было.
Алексей припал к окну, стараясь что-нибудь разглядеть в темноте. К счастью, скрип послышался снова. Это возвращался Ступко. Самсонов быстро юркнул в постель.
Теперь он опасался своего радиста. Зелигер запретил ему выходить в эфир и приказал перейти в распоряжение Белицкого в качестве запасного радиста.
Самсонов до утра так и не сомкнул глаз. Вспомнились годы учебы в Ленинграде в военном училище. Там он вступил в комсомол. Жениться не успел, помешала война. Мать осенью 1941 года была эвакуирована в Омск. Писать ей было нельзя. Но из особого отдела регулярно сообщали, что ее сын жив и здоров.
Утром Алексей вместе с Белицким и Рудольфом снова пошли в поле. Капитан взял его с собой, чтобы уточнить какие-то детали. Самсонов понял, зачем тот взял его: нужен был человек с миноискателем, чтобы отвести всякие подозрения.
Когда пришли на место, Белицкий послал Алексея вдоль оврага, чтобы точно определить границы поля в дальнем углу. Пройдя с полкилометра, лейтенант обернулся. Долговязый Рудольф широким шагом измерял длину поля. Изредка он останавливался и что-то записывал в блокнот. Рудольф прошагал так в нескольких направлениях. Он что-то выбирал. Что именно? Может, расположение будущей взлетно-посадочной полосы для самолетов? Самсонова осенила мысль: этот Рудольф скорее всего инженер, специалист по аэродромам. А Белицкий профессиональный разведчик, вероятно, отпрыск белогвардейцев.
Белицкий приказал Алексею еще раз обойти поле и установить, нет ли ям или овражков. А сам с Рудольфом ушел в хутор. Возвращаясь один, Самсонов без опаски повидался с Устиновым.
Виктор Андреевич, оказывается, все видел. Правда, в бинокль.
— «Гости» готовят место для посадки самолетов, — сказал майор. — Дело, Алеша, приближается к развязке.
На другой же день Самсонов убедился в этом. Утром Белицкий и Рудольф снова отправились в поле. На этот раз с ними пошел радист Крутов. Алексея не взяли. Белицкий сказал, чтобы он как следует отдохнул, его ждет работа в районе хутора Заварыгино.
Следом за Белицким отправился в поле и Устинов со своими людьми. Все были одеты в белые маскировочные халаты. Чекисты залегли на пригорке.
Примерно через полчаса в небе послышался звенящий гул авиационных моторов. Майор поднял бинокль.
— Радист, передайте: в нашем квадрате три фашистских самолета. Роту автоматчиков поднять по тревоге.
Самолеты сделали круг и пошли на снижение. Потом снова набрали высоту и улетели в западном направлении. Это была репетиция. Устинов принял меры, чтобы усилить наблюдение.
Самсонов за это время хорошо отдохнул. После полудня он пошел к капитану получить задание. Белицкий и Рудольф сидели и пили коньяк. Оба были настроены на веселый лад.
— А, лейтенант, — сказал Белицкий. — Хотите рюмочку коньяку?
Самсонов спросил об указаниях.
— Э, какие сегодня дела? Завтра утром и поговорим, — сказал капитан.
Однако встретились они вечером того же дня. Когда стемнело, в дверь кто-то постучал. Предчувствуя недоброе, лейтенант вышел. Правая рука нащупала в кармане «вальтер».
В сенях стоял Белицкий.
— Все, лейтенант, наша работа окончена, — сухо сказал он. — Делаем рокировку восвояси. Шеф отзывает домой.
— Почему? — недоумевал Алексей.
Белицкий презрительно усмехнулся:
— Нашли о чем спрашивать. Вот вам приказ: выходим через час. Встречаемся за околицей. К полудню будем на станции Иловля.
И ушел, хлопнув дверью. Самсонов понял, что произошли какие-то важные изменения, о которых он ничего не знает. Ступко спросил, что случилось. «Уходим», — ответил лейтенант. Он поднялся в свою комнату, надел полушубок и шапку.
— Пойду к Белицкому, уточню маршрут, — сказал Алексей и вышел.
А сам метнулся в темноте к соседнему дому, где находился капитан Егорычев. Узнав, в чем дело, капитан немедленно позвонил Устинову. Через несколько минут пришел запыхавшийся майор.
— «Гости» уходят, Виктор Андреевич, — взволнованно сообщил Алексей.
— Как уходят?
— Белицкий сказал: «Делаем рокировку домой, в Запорожье. Шеф всех отзывает».
— Ну, рокировка у него не получится. Мы напомним ему шахматные правила: через битое поле рокировку не делают. А у него все поля битые.
Майор тут же отдал распоряжение капитану Егорычеву: Ступко взять сразу, а группу Белицкого задержать на выходе из хутора.
— Садись, Алеша, отдыхай, — сказал Устинов. — Докопались все же, черти полосатые, что Паулюса здесь нет.
— Как нет? А где же он? — спросил Алексей.
— Еще 9 февраля его увезли отсюда под Москву, в Красногорск. Вероятно, только сегодня абверу стало об этом известно. Поэтому Зелигер дал Белицкому отбой.