Красавицу это не остановило. Не остановил её ни муж, ни маленький сын, которых она оставила, чтобы отправиться следом за обозом прекрасного, как бог войны, маршала.
Когда до Гаитэ дошли эти слухи, она несколько дней не находила себе места от ярости. Сложно было сказать, на кого она сердилась больше. На вероломного ветреного маршала, так легко забывшего о ней? Или на себя, что не смогла, подобно прекрасной тиоской красавице, презреть всё, и отважно следовать зову собственного сердца.
В итоге Гаитэ успокоилась. Было бы гораздо печальней проявить храбрость и оказаться преданной.
Хотя, поостыв, она пришла к выводу, что глупо ждать верности от мужчины, которого ты отвергла. К чему ему проявлять преданность? К сожжённым руинам того, что никогда не было домом?
Обида прошла в след за злостью, оставив по себе грусть.
Теперь, наблюдая за Сезаром со стороны, Гаитэ нашла, что он возмужал, похудел и стал ещё больше походить на полудикого леопарда.
Она никак не ожидала, что Сезар поспешит подойти:
— Гаитэ, — выдохнул он, приближаясь. — Безумно рад тебя видеть! Я скучал. — Чёрные глаза грустно смотрели на неё из-под густых ресниц. — Позволь поблагодарить тебя.
— За что?
— За то, что почти голыми руками остановила толпу. За то, то известила о смерти отца. Если бы не ты, на его похороны я бы не попал, а для меня важно было проститься.
— Не благодари, — покачала головой Гаитэ. — Тебе делать это не за что. Прости, что не смогла спасти Алонсона.
— Ты выбрала Торна, — понимающе кивнул Сезар. — Как верная жена.
Улыбка сошла с его лица, и оно стало суровым и жёстким, превращаясь в грозный лик воина, что, не задумываясь, лишал людей жизни.
— Я найду того, кто это сделал. И заставлю ответить. Кто бы он не был.
Гаитэ заметила, как тревожно оборачивается в их сторону Торн и поспешила поставить точку в короткой встрече, несмотря на желание побыть с Сезаром ещё немного.
— Рада видеть тебя, Сезар. В такие тяжелые времена, как это, семья должна быть вместе. А сейчас иди к сестре. Эффидель нужна поддержка.
По лицу Сезара тенью скользнула досада, но об беспрекословно подчинился.
Глава 6
Гаитэ понимала, что рано или поздно Торну и Сезару придётся столкнуться, один на один, без свидетелей. Она страшилась этого момента. Пока некоторые слова не сказаны, некоторые поступки не совершены, ещё можно надеяться на лучшее. Потом — уже нет.
— Что сказал тебе при встрече Сезар? — не утерпев, поинтересовался Торн у жены.
— Поблагодарил за то, что я известила его о смерти отца.
— И больше ничего не сказал? — усмехнулся муж, лихорадочно блестя глазами. — Впрочем, можешь не отвечать. Правды ведь я всё равно от тебя не услышу, — добавил он с налётом пренебрежения.
Потом повертелся у зеркала, раскинув руки в стороны:
— Скажи, оружие видно?
— Какое оружие? — не поняла Гаитэ.
— Если спрашиваешь, значит — не видно. Отлично! Ну, что, любимая моя жёнушка? Готова к семейному ужину? Пришла пора обсудить будущее в тесном семейном кругу. Ничего не хочешь мне посоветовать? Ты ведь это любишь?
— Нет. К чему, раз ты всё равно не намерен ничего слушать?
— Я тебя выслушаю, а уж решение приму сам. Хотя тут, скорее всего, мы придём к соглашению. Я, как и ты, считаю, что с Сезаром нужно помириться. Он нам нужен.
— Так ему и скажешь? — поинтересовалась Гаитэ с иронией.
— Конечно, нет, — радужно улыбнулся Торн в ответ. — Идём, дорогая. Ужин стынет.
Опираясь на его руку, Гаитэ спустилась вниз, к покоям, которые раньше принадлежали лично Алонсону.
— Мы желаем поужинать в узком семейном кругу, — проговорил Торн, обращаясь к стражникам. — Никого не пускать.
Комната ярко освещалась. Казалось, огни были повсюду, как на большом празднестве. Канделябры на столах, стенах, на полу. Блики свечей отражались в многочисленных зеркалах, увеличивающих размеры помещения почти до бесконечности.
Чёрный цвет никогда не шёл Гаитэ. Чёрные траурные одеяния делали её похожей на высохшую мумию. Она словно тонула в фижмах, чёрном чепце и траурной вуали.
За дверью раздался шум.
— Что там такое? А! Это кажется, Сезар? — неприятно засмеялся Торн. — И судя по голосу, чем-то ужасно недоволен? Стража! В чём дело?