На следующий день, как и было договорено, отправились в императорский дворец.
Там всегда было шумно. К Его Величеству всегда прибывали люди, и все, начиная от посыльных до нищенствующих младших братьев в захудалых саркассорских родах, толпились в просторных залах.
Несмотря на уже преклонные годы, Алонсон прекрасно справлялся с делами. Он всегда был собран, внимателен, скор в принятии решений и редко отказывал кому-либо в аудиенции, неважно, кто добивался встречи, лорд, духовное лицо или мелкий сквайр из отдалённых поместий. Никто не мог сказать, что Его Величество их не выслушал.
Эта повседневная рутина была для императора столь же любимым занятием, как фехтование или соколиная охота для его сыновей.
Встретив сына и невестку, Алонсон предпочёл уединиться с ними в личном кабинете.
— Я ждал тебя ещё вчера, — суховато заметил Алонсон, недоброжелательно касясь на Гаитэ. — Думал, ты приедешь один и мы сможем поговорить о делах.
— Отец, Гаитэ моя жена и у меня нет от неё секретов. Она в курсе происходящего и, заметьте, вовсе не от меня — от Эффи. Вертихвостка слишком много болтает.
— Все вы слишком много болтаете, — угрюмо отозвался Алонсон.
— Что ходить вокруг да около, подбирая выражения, отец? — пожал плечами Торн. — Дела идут хуже некуда.
— Тут ты ошибаешься, мой мальчик. Пока ты жив, в любом момент плохое положение вещей может сделаться ещё хуже.
— Оптимистично, нечего сказать! — фыркнул Торн, остановившись у камина и уставившись в огонь. — Ещё каких-то полгода назад можно было с уверенностью сказать, что трон наш прочен, как никогда. А сегодня мы можем потерять и власть, и королевство, и даже саму жизнь. А Сезар только тем и занят, что старается занять моё место — в вашем сердце, в сердце моей жены, на троне!
Алонсон устало поморщился:
— Прошу тебя, сын мой, не начиная старую песню снова. Нас это изрядно утомляет. Присядьте, — веле Алансон Гаитэ.
Она покорно села.
— Что касается ваших обвинений, сын мой, — продолжил император, — спешу напомнить, что мы верим вашему брату, который нам такой же сын, как и вы. Сейчас Сезар не подпускает войну к нашему порогу. Если он потерпит поражения, вражеские войска просочатся вглубь страны и тогда беды, настоящей беды, боюсь, не миновать. Нужно придумать, где взять деньги. Мы должны помочь нашему маршалу деньгами и оружием.
— Отец, возможно, будет лучше, если я сам отправлюсь в непокорные графства, чтобы усмирить их?
— Этого не требуется. Мы не можем допустить, чтобы оба наших сыновей подвергались смертельной опасности. Если вы оба займётесь внешними врагами, наши внутренние враги, словно волки, накинутся со всех сторон. Сезар будет охранять рубежи Саркоссора, а ты, Торн, будешь хранить его изнутри. Но, чтобы справиться со всем этим, необходимо пополнить казну. А как это сделать? Из-за прошлогоднего неурожая лорды отказались платить пошлину, простолюдины выжиты до предела.
— Возможно, стоит уменьшить вес монеты? — выступила с предложением Гаитэ.
Торн фыркнул, насмешливо глянув на жену:
— Я и не знал, что ты что-то понимаешь в делах монетного двора, моя милая.
Алонсон нетерпеливо дёрнул плечом:
— Невозможно! Это может вызвать взрыв недовольства.
— Ну, всегда приходится чем-то жертвовать, — с философским видом пожал плечами Торн. — Может попробовать ввести налог на вывоз шерсти?
— Сделано трижды, — отмахнулся Алонсон.
— Тогда разрешите иностранным гильдиям торговать в Жютене и других крупных городах Саркосора, — выступила Гаитэ с новым предложением.
— А что скажут наши купцы? — приподнял брови Торн.
— Они ничего не посмеют сказать, если их устраивают те налоги, что существуют на сегодняшний день, — отозвалась Гаитэ. — А ещё можно попробовать продавать титулы мелкопоместным дворянам и младшим сыновьям.
Торн с возмущением поглядел на Гаитэ:
— Правду говорят, что у женщин долгий волос и короткий ум! Гаитэ! Как можно озвучить такие святотатственные речи? Ты предлагаешь смешать благородную реку крови с грязью?
— Эта ваша благородная река обмелела — дно видно. К тому же, либо пятно на роду, либо — враг у ворот. А нам и вовсе на руку всё это смешение, с учетом того, в чём упрекают род Фальконэ. Титулы можно продать за хорошие деньги, а казна стоит того, чтобы кто-то мог свой гонор и поубавить. И уж лучше продажа титулов, чем сдирать последнюю кожу с бедняков.
— Гаитэ, то, что ты говоришь ерунда…