Выбрать главу

– Да неужели?

– Говорить правду не значит оскорблять.

– Ещё как значит, если правда не по душе. А ты резвая! Скачешь, как коза. Но вот я тебя и поймал!

Торн схватил Гаитэ со спины, и, игнорируя испуганные и возмущённые крики, прижал к себе так сильно, что даже сквозь пышные юбки она ощутила его твёрдый, как камень, член.

– Нет! – крикнула она, но, вновь прислонив её спиной к колонне, Торн навалился сверху, прижимая всем телом, покрывая обнажённую кожу груди и шеи жалящими, как осы, поцелуями.

Он был силен как бык.

– Помогите! – крикнула Гаитэ, потеряв всякую надежду освободиться.

Дом полон людей. Должен же хоть кто-то её услышать?

– Помогите!!!

Подняв голову, он поморщился, будто услышал фальшивую ноту:

– Можешь не драть зря глотку. Дверь сторожат мои слуги. Никто сюда не войдёт, пока я не разрешу.

– Не надо! Не делайте этого! Пожалуйста! – взмолилась Гаитэ. – Проявите великодушие!

– Вот как ты запела, когда тебя положили на обе лопатки? – хохотнул он. – Такая мягкая и вкусная! Так и хочется тебя съесть.

Его язык оставил нарочито-влажную дорожку на её солёной от слёз, щеке.

Гаитэ старалась взять себя в руки и сдержать дрожь отвращения и рвущиеся из груди рыдания.

Отвернув голову, она уставилась на освещённый яркими огнями дом.

«Лучше умру, чем выйду замуж за эту скотину», – решила она. – «Или, что ещё лучше, найду способ убить его. Мать была права, что до последнего боролась с этой нечистью».

С удивлением она ощутила лёгкое прикосновение его пальцев к шее, в том месте, где саднило после удушающей хватки. Прикосновение было почти нежным, словно бы даже извиняющимся.

– У тебя такая тонкая кожа. На ней легко остаются синяки.

– У меня ещё и кости хрупкие, и лёгкие слабые. А ещё – мне холодно.

Он снова усмехнулся:

– Похоже, моя страсть тебя не греет?

Гаитэ подняла на него блестящие от непролитых слёз, глаза:

– Нет.

Лицо его исказилось, и он наотмашь, тыльной стороной ладони отвесил ей пощёчину.

Щёку обожгло, словно кипятком. Удар вышел звонкий и хлёсткий. Не ожидавшая ничего подобного Гаитэ с удивлением подняла на него глаза, прижимая ладонь к щеке.

– Мы в расчёте, – прорычал Торн зло. – А теперь – убирайся.

– Что?..

– Я сказал – пошла вон!

Гаитэ не заставила себя просить дважды. Почти бегом она рванулась к дому.

На мгновение мелькнула шальная мысль, вот прямо так, как есть, ворваться в зал, обвиняя Фальконэ в нарушении законов гостеприимства и посягательствах на свою честь. Скандал разразился бы славный. Недругам императорской семьи было бы на руку. Только чего она этим добьётся? Поставит жирный крест на их договоре с Алонсоном, после чего, скорее всего, уже к завтрашнему утру её труп обнаружится в ближайшей сточной канаве. И никто не вступится. Все эти прекрасные рыцари красиво бряцают оружием в романах, а в жизни, когда дело доходит до шкурных интересов, всем резко становится наплевать на всё, кроме личной выгоды.

Нет, если она хочет выжить и остаться хозяйкой в фамильных землях, придётся терпеть.

Бросив взгляд в одно из зеркал, Гаитэ ужаснулась собственному виду: волосы растрёпаны, на щеке багровый след от удара, платье измято. Появляться на публике в таком виде невозможно, если только она не имеет намерения прослыть женщиной лёгкого поведения.

В арке, ведущей в анфилады комнат, подобно призраку, возник Сезар Фальконэ так, словно сторожил, заранее поджидая в засаде. Кого? Да бог знает!

При виде Гаитэ лицо его обеспокоенно вытянулось:

– Сеньорита? – окинул он её взглядом с ног до головы. – С вами всё в порядке?

– Вовсе – нет! И, поскольку я не хочу, чтобы это стало очевидным для всех, прошу, отведите меня в мои покои. Ваш отец обещал, что их для меня подготовят?

По счастью, Сезар не стал пререкаться и задавать лишних вопросов:

– Идите за мной, – распахнул он двустворчатые двери в комнату. – Прошу вас.

К удивленью Гаитэ он последовал за ней. Она испуганно отшатнулась.

– Сеньорита, вам не следует меня бояться, – поспешил он успокоить её. – Напротив, я хотел бы вас защитить. Судя по состоянию вашего костюма, кто-то посмел поднять на вас руку? Позвольте мне наказать обидчика. Назовите его имя.

– Я не могу назвать его имени, потому что почти никого здесь не знаю. Да в заступничестве и нет нужды, меня лишь напугали, не причинив серьёзного вреда.

По большей части это было правдой.

– Но вас ударили, – возразил Сезар.

– Я сама ударилась споткнувшись.

– Сеньорита, это явная ложь.

– Прошу вас! – взмолилась Гаитэ. – День выдался длинным. Я слишком устала для светских разговоров и доказательств чего-бы то ни было. И, признаться, не стану держать на вас обиды, если сейчас вы просто покинете меня.