Бесшабашная спортсменка уступила место светской львице. Шлейф вечернего шифонового платья волочился по полу. Вики вошла, небрежно придерживая рукой шею борзой, и, остановившись в дверях, обвела комнату томным взглядом с едва уловимым оттенком трагичности. Борзая, не обладая артистизмом хозяйки, тут же вырвалась из-под ее руки и помчалась знакомиться с гостем.
Эрминтруда не стала теряться в догадках по поводу вечернего платья, лишь мысленно похвалив Вики за величественный приход и отметив про себя, что выглядит дочь просто замечательно. Внимание ее привлек князь, поспешно вскочивший.
Уолли, которого вид его разряженной падчерицы, соревнующейся в аристократической вычурности с высоким гостем, грозил окончательно выбить из колеи, поспешно допил чай и ретировался, забрав с собой собаку – Князя. Мэри же осталась, твердо решив понаблюдать за фарсом, который – она была в этом убеждена – должен был развернуться у нее на глазах. Глядя на князя, она сразу определила, что под личиной благородности скрывается отпетый авантюрист, и недоумевала поэтому, с какой стати он тратит время на замужнюю Эрминтруду. Теперь же девушка заподозрила, что основной его целью является вовсе не Эрминтруда, а ее дочь, на неокрепшую душу которой он теперь обрушил всю мощь галантного обхождения и учтивых речей.
Вскоре, однако, Мэри, которой приелись слащавые банальности гостя, покинула гостиную. Князя она уже больше до ужина не видела, а вот к Вики заглянула, как только та вернулась к себе и переоделась.
Когда она вошла, Вики, расчесав белокурые локоны, сооружала на голове нечто наподобие пизанской башни. Увидев Мэри, девочка обрадованно произнесла:
– Пойдет мне такая прическа, как думаешь? Я сразу чувствую себя взрослой и настоящей femme fatale[2].
– Когда же тебе наконец надоест кривляться, Вики! – в сердцах воскликнула Мэри. – Нет, правда, не выставляй себя идиоткой. Подумай сама, ну какая из тебя femme fatale в девятнадцать лет?
– Ничего, вот глаза накрашу – тогда посмотришь! – многозначительно заявила Вики.
– Я бы на твоем месте не стала. Тем более если ты ради князя стараешься. По-моему, он насквозь фальшивый.
– О да! – с готовностью закивала Вики.
– Тогда чего ради ты выпендриваешься?
– Я вовсе не выпендриваюсь, а играю новую роль. Мне она страшно нравится. Жаль, что здесь нет сцены.
– Зря стараешься. Зачем, по-твоему, он сюда заявился?
– Это и слепому видно. Ради моей богатой маменьки.
– Но ведь он знает, что она замужем!
– А что мешает ей развестись с Уолли? Этот грузин хитер как лис, однако он недооценивает сентиментальности и доброты моей мамульки. Боюсь, что для достижения своей цели ему в конце концов придется ухлопать беднягу Уолли.
– Ой, что ты мелешь! – поморщилась Мэри.
Но Вики уже завелась.
– А что, по-моему, он вполне на это способен, – заявила она, густо черня ресницы. – Посмотри, дорогуша, правда, я хорошо смотрюсь с этим пистолетиком? Русские вообще какие-то зловещие, а уж этот Алексис – вдвойне. Просто вурдалак какой-то.
– Лично мне он зловещим не кажется. А вот ты выглядишь кошмарно!
– Кошмарно ужасно или кошмарно здорово? Улыбочка мне его не нравится. Бархатная какая-то, обволакивающая, а в глаза заглянешь – брр!
Вики театрально прикрыла лицо руками.
– Зря передо мной стараешься, – покачала головой Мэри. – Зрительница из меня никудышная.
– Я просто репетирую, – как ни в чем не бывало призналась Вики. – Как по-твоему, а быть шпионкой интересно?
– Нет. А почему ты спрашиваешь?
– Сама не знаю. Просто я загримировалась под Мату Хари, а после ужина к нам заедет Роберт Стил.
– Не пойму, куда ты клонишь.
– Я специально его пригласила. Неужели не понимаешь, какой шикарный треугольник получается: Роберт, Алексис и Уолли? Кипящие страсти, косые взгляды, подозрения… Мм, пальчики оближешь!
– Вики, как ты можешь! – Мэри в ужасе всплеснула руками.
Вики сосредоточенно намазывала губы помадой.
– А может, Роберт возьмет да прикончит Алексиса, – с трудом разлепляя губы, пробормотала «роковая женщина». – Или мамочка посмотрит на настоящего мужчину и перестанет млеть от этого слащавого Алексиса. В любом случае выйдет польза.
– Послушай, Вики, это вовсе не смешно, – назидательным тоном заговорила Мэри. – Да и о матери своей разве можно так говорить?
– О, Мэри, ты просто душка! – пропела Вики.
Уязвленная до глубины души, Мэри пулей вылетела из ее комнаты. В гостиной она застала князя в роскошном вечернем костюме с жемчужными запонками. Завидев Мэри, он мигом отложил в сторону газету, которую читал, и любезно заулыбался. Словно каким-то образом догадался, что произвел на Мэри неблагоприятное впечатление, и теперь пытался любым способом его исправить. Однако чем любезнее он становился, тем больше восстанавливал девушку против себя; Мэри никак не могла понять, почему он так упорно пытался ей понравиться.