Арабелла направилась к лестнице, и Илис отступила в тень. Она стояла не шевелясь и сдерживала дыхание из страха, что малейший шорох может выдать ее присутствие. Только когда дверь за Арабеллой закрылась, девушка позволила себе глубоко вздохнуть.
Удивлению Илис не было предела, когда на следующее утро Арабелла, спустившаяся в столовую, предстала перед ней в облике неутешной вдовы. Нельзя было отрицать, что вид кузины вполне соответствовал исполняемой ею роли: покрасневшие глаза были обведены кругами, а бледные щеки запали. Но Илис, ставшая свидетельницей ночного свидания, недоумевала, зачем Арабелле понадобилось притворяться. Она едва не рассмеялась, когда кузина уткнулась ей в плечо и принялась рыдать и причитать по поводу смерти Реланда.
— Разве я не говорила тебе, что проклята? — сквозь слезы сказала бедняжка. — Я создана для того, чтобы страдать. — Ее слова были прерваны новым приступом рыданий.
Илис гладила кузину по спине, не зная, как реагировать на подобные заявления.
— Как я поняла, Реланд поехал верхом, — пробормотала она. — Он был один?
Арабелла всхлипнула и, вытащив платок, вытерла свой изящный носик.
— Мы поехали вместе, но он, как всегда, ускакал вперед, и мне пришлось самой добираться до дома.
— Где это случилось?
— Недалеко от Бредбери.
— Месяц назад?
Арабелла неуверенно кивнула и прижала руку к груди. Она опять была готова заплакать. Внимание Илис привлекло жемчужное ожерелье с эмалью на шее кузины. Нет, она не могла ошибиться. Заметив, куда направлен взгляд Илис, Арабелла еще раз всхлипнула и сняла украшение.
— Оно напоминало мне о тебе, Илис, я должна была его носить. — Она застегнула ожерелье на шейке сестры и опять принялась плакать и стенать. — Когда в день своей свадьбы я вернулась в комнату, то обнаружила сломанный замок и раскатившиеся по полу жемчужины. Я едва не умерла, когда поняла, что тебя похитили. Я не знала, жива ли ты, поэтому отдала ожерелье ювелиру. С тех пор я ношу его как память о тебе.
— Спасибо, что починила его.
Начался новый приступ рыданий, и Илис пришла в отчаяние при мысли, что не скоро доберется до стола и позавтракает. Она уже устала от причитаний Арабеллы, ей хотелось остаться одной и успокоиться.
Арабелла вытерла слезы, струившиеся по щекам, и, придав своему лицу скорбное выражение, исподтишка взглянула на сестру.
— Тебе, наверное, тяжело пришлось. Пережить похищение! Естественно, всем не терпится узнать, что же произошло.
— Вообще-то это было замечательное… и довольно романтическое приключение, — с лукавой улыбкой ответила Илис.
Арабелла ощутила внезапный укол ревности, заметив, как затуманились синие глаза кузины. Ей показалось, что та тоскует от разлуки с возлюбленным.
— Я вот все спрашивала себя, кого собирались похитить люди Максима… и так как тебя схватили в моей комнате, то пришла к выводу, что они ошиблись. Правильно?
Илис знала, что Арабелла с нетерпением, противоречившим ее напускной скорби, ждет ответа, и, кивнув, произнесла:
— Его люди действительно совершили ошибку.
— Я так и знала. Максим был так влюблен в меня, поэтому я не сомневалась, что он пришел за мной. Полагаю, он был ужасно разочарован, когда обнаружил, что вместо возлюбленной ему привезли другую. — Она вздохнула, как бы разделяя его воображаемые страдания. — Зная его так, как я, можно представить, в какой он был ярости.
Не в силах отрицать слова Арабеллы, Илис отвернулась, чтобы скрыть исказившую ее лицо муку. Возможно, она слишком болезненно воспринимает правду. Но потом девушка сообразила, что ее ввела в заблуждение горячность сестры, которой просто хотелось потешить свое тщеславие сознанием, что именно ради нее Максим затеял всю эту историю с похищением.
— Не сомневаюсь, что он намерен вернуться и сделать мне предложение. — Серые глаза Арабеллы внимательно изучали точеный профиль кузины. — Он говорил, когда собирается приехать?
— Максима обвинили в предательстве, — напомнила Илис. — И ему грозит казнь, если только королева не простит его.
— А если это произойдет, — мечтательно пробормотала Арабелла, — я приму его предложение.
Илис открыла рот, собираясь рассказать обо всем, но потом передумала, вовремя вспомнив, сколь шатко ее положение. Ущемленная гордость мешала ей заявить о своих правах на Максима до того, как она убедится, что он хочет остаться с ней. Ведь вполне возможно, что после встречи с Арабеллой в нем вновь проснется былая любовь и он откажется от клятв, данных в Любеке.
— Если Максим жив, он обязательно вернется в Англию, — тихо сообщила Илис.
Арабелла прижала дрожащую руку к горлу.
— Он в опасности?
— А когда он был вне опасности? — вопросом на вопрос ответила Илис.
— Скажи мне, что с ним все хорошо! — едва слышным шепотом произнесла Арабелла. — Нельзя, чтобы с ним что-то случилось!
Илис печально улыбнулась:
— Я ничего не могу тебе сказать, Арабелла, у меня нет ни малейшего представления о том, что с ним.
Глава 28
Дворец Уайтхолл, с его тысячей комнат, представлял собой внушительное здание. Окружавшие его сады, в том числе и фруктовые, арены для турниров, построенные во времена правления Генриха VIII, поражали своим великолепием, особенно сейчас, когда просыпающаяся природа одевалась в свой весенний наряд. Илис, поднимавшаяся по лестнице, ведущей ко дворцу от реки, позволила себе остановиться, чтобы насладиться благоуханием цветов. Но сегодня был не тот день, когда можно надолго задерживаться. От аудиенции у королевы девушку отделяли всего несколько минут, и хотя она всеми силами пыталась сохранять спокойствие, все ее существо было охвачено тревогой. Илис уже сотни раз повторяла свою речь, и все же ей было страшно, что в тот момент, когда она предстанет перед королевой, слова разлетятся, подобно бусинкам.
Она уделила особое внимание своему туалету, так как ходили слухи, будто Елизавета ненавидит всех женщин, которым удается выглядеть лучше, чем она. Поэтому Илис надела простое бархатное платье с белым кружевным воротником, а из украшений выбрала жемчужное ожерелье с эмалью, окруженной рубинами. Тщательно уложенные волосы прикрывал небольшой чепец, который придавал ей модный и одновременно торжественный вид.
Прошла почти неделя с тех пор, как она впервые обратилась с просьбой об аудиенции, и все это время она пребывала в страшной тревоге, гадая, где сейчас Максим, и с полной ясностью представляя, где пребывает Николас.
Илис провели по длинной череде коридоров и залов, разделенных арочными дверями высотой в два человеческих роста. Наконец она оказалась в приемной, где ей предстояло ждать, когда ее вызовут в личные покои королевы. С трудом подавляя дрожь в голосе, она сообщила лорду Берли, лорду-канцлеру Елизаветы, причину своего визита. Удовлетворенный ее ответом, тот удалился, и вскоре за ней пришла фрейлина. Войдя в покои королевы, Илис заставила себя сосредоточиться. Она присела в глубоком реверансе, и Елизавета легким взмахом руки отослала всех приближенных, за исключением старой Бланш Парри, которая верно служила своей королеве с тех пор, когда та была ребенком.
— Поднимись, дай мне взглянуть на тебя, — милостиво и в то же время властно произнесла Елизавета.
Илис выпрямилась и открыто посмотрела на королеву, чей взгляд внимательно изучал девушку. Елизавета сидела в большом кресле, отделанном искусной резьбой. Каплевидные жемчужины, окруженные бриллиантами, и великолепные драгоценности, украшавшие ее огненно-рыжий парик, сверкали в солнечных лучах, струившихся из окна. Яркий парик еще сильнее оттенял бледность ее матовой кожи. Морщины на лбу, высоком и правильной формы, с бровями, выщипанными до тоненькой ниточки, выдавали возраст Елизаветы — ей было пятьдесят два года. Проницательный взгляд темно-серых глаз словно пронзал человека насквозь.