До Илис донесся громкий всплеск и еще более грозный вопль. Обернувшись, она увидела, что Реланд лежит в пруду, лицом вниз. Разбросав вокруг фонтан брызг, он сначала встал на колени, потом на ноги, доставив тем самым несказанное удовольствие слугам, ставшим свидетелями столь веселого зрелища, что они не смогли сдержать робкие смешки. Мокрые перья шляпы опали на лицо Реланда, закрыв его крючковатый нос и попав в рот, и он вынужден был отплевываться, чтобы вздохнуть полной грудью. Из его кожаных перчаток обрушились целые водопады, когда он поднял руки, чтобы убрать перья с лица, а с его пестрых галунов текли ручьи, образуя вокруг него лужицы. Мягкие сапоги, деталь туалета, которой он больше всего гордился, деформировались и превратили его ноги в некое подобие тумб, когда он выскочил из пруда.
Вопль взбешенного Реланда испугал его жеребца, который резко попятился, потом, как бы в ожидании новой угрозы, тревожно огляделся и уставился на кошку, взобравшуюся на каменную стену, где та чувствовала себя в полной безопасности. Выйдя победителем из недавней схватки, она принялась умываться, лениво разглаживая лапой шерсть.
Реланд молча обвел всех медленным взглядом, который остановился на дерзкой девчонке, осмелившейся бросить ему вызов. Илис спокойно встретила его взгляд и весело улыбнулась, прекрасно сознавая при этом, что в его намерения, когда он двинулся к ней, входит загнать ее в угол сада.
Илис пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в стену. Она вынуждена была собрать всю свою храбрость, чтобы не дать его силе и угрожающему виду сломить ее дух. Проревев какое-то проклятие, Реланд схватил ее за ворот платья и начал неистово трясти. Отвага кошки в сражении с жеребцом померкла перед яростью лисицы, в которую превратилась девушка, бросившаяся на своего обидчика. Царапаясь, кусаясь, работая кулачками и норовя попасть в глаза, она была подобна дикому зверьку. Наконец тишину разорвал крик боли, изданный разгневанным графом.
— Ах ты, маленькая сучка! — заорал Реланд и отвел руку, чтобы ударить ее.
— Великий Боже! — воскликнул Эдвард, стоявший на галерее. — Что ты делаешь? — Ошарашенный тем, что увидел, он скатился с лестницы и с помощью слуг принялся раздирать сцепившихся противников. Это ему удалось только после того, как его племянница изо всех сил стукнула графа в голень.
— Ты грязное отродье, сын вислоухого проходимца! — ругалась она в совершенно несвойственной дамам манере. — Из какой дыры ты вылез?!
— Илис! Успокойся, девочка! — Эдвард был в шоке от того, что из уст его племянницы на графа сыпался поток столь ужасных оскорблений. — Это жених Арабеллы…
— Бедная Арабелла! — процедила Илис. — Очень может быть, что она вскоре зачахнет от грубости этого безмозглого болвана!
— Тише, детка, тише! — Эдвард в отчаянии сжал руки, пытаясь умиротворить своего будущего зятя. Ему еще никогда не приходилось попадать в положение, которое требовало от него столь полной собранности. Он не мог наказать племянницу из страха потерять ее состояние. Он также не мог отчитать графа из страха разозлить того еще сильнее. — Пожалуйста, Реланд, прости девочку. Она вне себя. Она моя родственница, только недавно приехала. Ты же видишь, что ей предстоит еще многому научиться. Умоляю тебя, уйми свою ярость, давай уладим это дело миром.
— Она искалечила моего жеребца!
Реланд взмахнул рукой, окатив всех целым фонтаном брызг, и указал на свою лошадь, которая, испугавшись резкого движения, вздернула морду. Ее нос был в глубоких царапинах, а на уздечке, подобно крохотным рубинам, сверкали капельки крови.
— У него навсегда останутся следы! — Будто бы внезапно вспомнив о себе, Реланд схватился за голову и застонал. — Она чуть не раскроила мне череп!
— Вам нечего было бояться, милорд, — с деланной заботой запротестовала Илис. — Он был пуст еще до того, как вы упали.
Окончательно выйдя из себя, Реланд выставил кулак и замахал им перед самым носом девушки.
— Ты, наглая дрянь! Ты, наверное, не знала, что Эдди может убить тебя, поэтому и осмелилась вылезти из болота! В следующий раз я позволю ему загнать тебя в трясину!
— Узнав, что вы собой представляете, милорд, — с сарказмом ответила Илис, — в следующий раз я буду более осторожно относиться к тому, что вы можете приказать своему жеребцу.
— Реланд, прости ее, — поспешно вмешался Эдвард. — Она просто не знает…
— Запомни наши имена, паршивка! — рявкнул граф, не обратив внимания на стенания своего будущего тестя. — Прячься, когда узнаешь, что прибыли Реланд Хаксфорд, граф Чедуик, и его Большой Эдди. Я тебя предупредил.
— Эдди… Большой Эдди… Эдди Реланд… Реланд — Большой Эдди…
Илис наклонила голову, как ребенок, который рассказывает стихотворение, и принялась жонглировать именами, давая понять, что на нее совершенно не подействовали ни он сам, ни его титул, ни его угроза.
— Вам дали отличного жеребца. Очевидно, он слишком хорош для вас. Я попытаюсь запомнить его.
Лицо Реланда потемнело, он поднял на девушку бешеный взгляд и собрался вновь кинуться на нее. Эдвард, пытаясь предотвратить очередное столкновение, взял молодого человека за локоть.
— Пойдем, сынок, — ласково проговорил он. — Давай выпьем по кружке эля и отдохнем у камина.
Эдвард жестом подозвал слугу, чтобы тот занялся Реландом, с которого продолжала капать вода, а когда графа увели, повернулся к Илис. Весь его облик свидетельствовал о том, что ее ждет хорошая головомойка. Так и случилось, когда Реланд оказался достаточно далеко.
— Ты лишилась рассудка? — грозно спросил Эдвард. — Ты хочешь разлучить с ним Арабеллу? — Эдвард умоляюще сложил руки. — Или ты хочешь испортить мои дела, унижая столь достойного молодого человека в моем доме?
— Во всем виноват он, нечего было фиглярничать! — стала защищаться Илис. — Он чуть не наехал на меня своей зверюгой! — Она указала рукой на жеребца, которого уводил грум. Конюх нежно гладил его по крупу, как будто успокаивал своего близкого друга. Жеребец фыркал ему в ответ и совсем не казался испуганным. — Разве для вас ничего не значит, что Реланд — сумасшедший?
— Ш-ш! — потребовал Эдвард и тревожно оглянулся через плечо, чтобы удостовериться, что граф уже скрылся в доме. — Как ты не понимаешь, детка? — Он схватил ее за руку и, наклонившись, зашептал: — Возможно, это последний шанс Арабеллы.
Илис отшатнулась, высвободила руку и ответила тоном, в котором слышалась едва сдерживаемая ярость:
— Лучше остаться старой девой, чем спать с таким, как он!
Резко повернувшись и подобрав юбки, Илис взбежала по лестнице прежде, чем дядюшка нашелся, что ответить. Он позвал ее, но она, сделав вид, будто не расслышала, вошла в зал и захлопнула за собой дверь. Спустя секунду ее каблучки застучали по коридору.
В течение нескольких последующих дней Эдвард не раз требовал, чтобы Илис извинилась перед графом, на что она сквозь сжатые зубы цедила, что лучше сядет на терновый куст, чем выполнит его требование. Пребывая в полном неведении относительно того, что она еще может выкинуть, и будучи уверенным, что она способна на самые невероятные поступки, Эдвард сдался и больше на нее не давил.
«И вот опять…» — подумала Илис, чувствуя непередаваемое отвращение к Реланду. Ей казалось, что данное ей поручение равносильно тому, чтобы готовить девственницу для жертвоприношения зверю, у которого от вожделения текут слюни. Она испытывала жгучую ненависть к этому негодяю и всем сердцем сочувствовала кузине.
Илис поспешила придать своему лицу приветливое выражение, заметив, что Арабелла смотрит по сторонам. Как бы побуждаемая некоей волшебной силой, она оглядывала зал, пока не увидела младшую сестру. Илис встретилась с ней взглядом и неуверенно кивнула в ответ на немой вопрос, возникший в глазах Арабеллы. По лицу невесты пробежала тень, потом она повернулась, что-то сказала своему мужу и пошла. Реланд проводил ее полным похотливого желания взглядом, потом торжествующе улыбнулся своим приятелям, воскресив в памяти Илис самодовольную ухмылку, игравшую на его губах во время их первой встречи. Создавалось впечатление, будто Арабелла стала еще одним из его приобретений, которое можно использовать в качестве кнута, чтобы повелевать окружающими.