— Саша, что это такое? — спросил я его, указывая на металлическую «грушу».
— Ты понимаешь, что получилось, — начал оправдываться Саша, — эти трубы из высокоуглеродистого металла. Я эту дырочку завариваю, а вода все равно просачивается. Я еще больше завариваю, а вода все равно просачивается. Не знаю, что и делать. Металл, понимаешь, углеродистый.
— Конрад Карлович, — зло оскалился я на него, — может быть, это у тебя в голове дырочка? Тебе ее не нужно заварить? У тебя же в голове металл не углеродистый? Ты хоть как-то соображаешь, что ты делаешь? Ты же на эту дырочку килограмм двадцать металла наварил.
— Лёнь, Лёнь, я все исправлю, — попытался реабилитироваться Сантана, — мне главное, чтобы вода не текла.
— Да ты что, издеваешься надо мной? — я накалялся все больше и больше, — ты что, Конрад Карлович, сумасшедший? Эту вот хреновину ты варил пять дней? Ты что, скульптор по металлу? То же мне Сальвадор Дали! Что это ты здесь изобразил? Девочку на металлической «груше»? Как это произведение называется, «Металлическая груша» Карлоса Сантаны или «Фантазия полудурка-сантанатехника»? Сходи-ка ты в аптеку Гаевского и купи себе цитрамон, чтобы дырочка в твоей голове не «сифонила». Ты что мне здесь цирк на системе отопления устраиваешь? Не умеешь делать — не берись!
— Так я же целую неделю эту дырочку заделывал. Старался же. Лёнь, ты не нервничай. Я же говорю, высокоуглеродистый металл пошел. Не виноват я. Такой он мне попался.
— Ты полный кретин, Конрад Карлович, — я был разъярен и взбешен, — сходи к психиатру, подлечись. Надеюсь, ты не безнадежен. Заделай себе дырочку в голове, а потом берись за серьезную работу.
В течение получаса Сантана извинялся передо мной, обещая завтра все исправить.
— «Грушу» срежу, дырочку заделаю, «суперсистема» будет функционировать, как швейцарские часы в Африке.
Прошло еще несколько дней. Меня с женой пригласили на торжество. Перед уходом на день рождения я заглянул в «экспериментальную» половину дома. Сантана продолжал «обрабатывать» дырочку. Гиганскую металлическую «грушу» он спилил, пытаясь каким-то другим способом заделать течь. Он еще раз пожаловался мне на избыток углерода в металле. Я ничего не ответил, мысленно послав его куда подальше.
С торжества мы возвратились к часу ночи. Возле нашего двора стояли две пожарные машины. Увидев их, Таня воскликнула: «Ой, пожар!» Мы уже не вошли, а вбежали во двор. Пожар был потушен. Пожарные сворачивали шланги и готовились к отъезду. Крыша «экспериментальной» половины нашего дома, слегка дымилась и парила. Пожарный инспектор что-то дописывал в протокол. Поняв, что мы хозяева, подошел к нам. Он подробно объяснил, что причиной пожара стало выполнение сварочных работ с нарушением правил противопожарной безопасности. Это привело к тому, что прогорело деревянное перекрытие потолка и огонь перекинулся на всю чердачную конструкцию. Инспектор намекнул мне, что пожарные не превратили тушение во всемирный потоп. Из дома ничего не украдено. И предложил отблагодарить пожарных на свое усмотрение. Таня вынесла пожарным пятьдесят рублей и они довольные уехали. Рано утром приехал Сантана.
— Лёнчик, Лёнчик, просыпайся, — довольным голосом звал меня Саша, — я вчера вечером все закончил.
Я вышел во двор и увидел улыбающегося Сашу.
— Чего ты, Конрад Карлович, орешь? Соседи еще спят. Сегодня же воскресенье, забыл?
— Лёнчик, я хочу тебя обрадовать. Вчера я работал до позднего вечера и дырочку все-таки заделал.
— Браво. Аплодисменты. Ты идиот полный, — со всей злости заорал я, — ты дырочку заделал в трубе, а после тебя пожарные в крыше огромную дыру сделали. Теперь из той половины дома, где ты проводил свои эксперименты, можно изучать звездное небо.
— Какие звезды? — удивился Сантана, — какая дыра?
— Я тебе еще раз говорю, — ярости моей не было предела, — я думал, у тебя дырочка в голове, а у тебя там, целый люк открыт, как в башне танка. Да нет, в какой башне, башни-то у тебя нет. Ты, кран безбашенный, не чувствуешь запаха гари или не видишь, что части крыши нет? Раскрой глаза!
— А я здесь при чем? — оправдывался Сантана, — я крышу не трогал. Я к крыше не прикасался.
На наш скандал во дворик вышла Илларионовна. Глубоко затянувшись утренней сигаретой, она вмешалась в наш разговор:
— Саша! Лёня правду говорит, — сказала она ему, надевая кольца дыма ему на лицо, — ты, что не понимаешь, у тебя действительно «крыша» поехала. Мы все наблюдаем. Ты уже здесь полтора месяца варил-переваривал, сверлил-пересверливал. И в итоге? Пожалуйста, вам — чуть дом не сжег.