— А вон будка стоит, — вступает в разговор второй сержант. — Купи «Пепси-колы» и выпей. Она безалкогольная и мочегонная. Полчаса — и порядок...
Неподалеку от экспертизы, действительно, находился киоск, в котором круглосуточно продавались алкогольные и безалкогольные напитки, сигареты, жвачка и тому подобное. Сержанты остались возле моей машины, а я, подойдя к киоску, купил банку «Пепси-колы», открыл ее и начал пить...
Прохладный напиток, вероятно, оказал благотворное влияние на мои мыслительные способности, и я вдруг понял, как можно избежать грядущих неприятностей.
— Послушай, — спросил я у киоскера, — ты сегодня что-нибудь алкогольное пил? Ну, пиво, хотя бы?
— Не пил.
— Точно?
— Точно.
— Можешь помочиться в баночку?
— Так не хочется же... Могу налить из параши...
Я знал, что киоскеры, чтобы не оставлять свое рабочее место, справляют малую нужду в какую-нибудь банку, которую, для пущей важности, называют парашей, а потому его предложение меня не удивило. Не удивило меня и то, что его не смутила моя просьба. Вероятно, я не первый обращался к нему с подобным предложением.
— Сколько с меня?
— За банку от «Пепси» — десять зеленых. Такая такса...
— У меня пять...
— Тогда полбанки...
— Но точно спиртного не пил?
— Фирма гарантирует...
Спрятав банку в куртку, подхожу к автоинспекторам и говорю, что готов идти на экспертизу.
Экспертиза находилась в подвале старого одесского дома. Спускаясь вниз по затертым и осклизлым ступенькам, вдыхая кошачий запах затхлых одесских подворотен и чувствуя за плечом сопение сопровождавшего меня инспектора, я испытал чувство, которое рождается у конвоируемых на пытки преступников времен репрессий... При входе в помещение чувство переросло в почти уверенность: за столом сидела семидесятилетняя бодрая старуха с внешностью Каплан, с папиросой «Сальве» в зубах и белом халате внакидку. Увиденное, очевидно, сильно подействовало на меня, и на шатких досках пола я споткнулся, чуть не угодив носом в стол и усилив тем самым свою очевидную вину в глазах сопровождающего меня «конвоя». Старуха, взглядом инквизитора смерив меня с головы до ног, прокуренным голосом хрипло рявкнула:
—Садись, чего шатаешься! Бери трубку, дуй! — тренированным движением подтолкнула она ко мне пробирку и ловко впихнула трубку мне в рот.
Я послушно подчинился. Жидкость, как и ожидалось, не подтвердила мой «проникновенный» рассказ о такжестоко мучавшей меня зубной боли...Однако моя покорность, наверное, несколько подкупила «Каплан», и та, смягчившись, покачала головой:
— Что же ты на месте не смог договориться? А еще приличный, вроде...
Ее участливый тон внушил мне некоторую надежду, и я решился поговорить с ней:
— Может, мы с вами сможем договориться?
Из клубов окутывавшего ее папиросного дыма в меня буквально засверкали молнии гнева:
— Ты думай, что говоришь! Я еще при Сталине боевым офицером была! И нас при Сталине учили взятки не брать!
Я мгновенно слетел со стула в сторону лаборатории, с мыслью «Ну, хорошо, хоть кого-то здесь учили взяток не брать! Хоть и при Сталине...»
Старуха гневно ткнула в меня банкой из-под майонеза, скомандовав вдогонку:
— А ну, марш отсюда! Живо мочиться!
В лаборатории акт мочеиспускания обычно происходит в присутствии дежурного врача и сержантов. Войдя с баночкой наперевес, я прошу присутствующих выйти или, хотя бы, не смотреть в мою сторону, а то я стесняюсь и не могу помочиться. Врач и сержанты отворачиваются, а я с демонстративным звуком переливаю содержимое баночки из-под «Пепси-колы» в баночку из-под майонеза. Если киоскер не соврал, все будет в порядке...
Меня отправили «ожидать приговора» в машину, где я, утомленный от выпитого и пережитого, немедленно уснул.
Наутро оказалось, что киоскер таки не соврал. Он, действительно, был совершенно трезв, что и подтвердилось проведенным в лаборатории анализом. Это известие вместе со стуком в окно, своими перекошенными от изумления лицами и моими документами принесли утром оба моих сопровождающих.
Прежде, чем отдать мне документы, сержанты затеяли со мной «задушевный» разговор.
— Слышь, дело прошлое, документы мы тебе вернем, только скажи, как ты прошел лабораторию? Мы ведь точно знаем, что ты был пьян, не первый год служим...Да и баба Зина в себя еще не пришла, все матом кроет... Трубку еще можно обмануть, но лабораторию... Доктор четыре раза перепроверил... Расскажи, а?
— Сначала документы...
Получив документы, я решил подшутить над сержантами, из-за которых так долго не мог попасть домой. Весь праздник испортили...