— Саша, приветик! — вдруг послышалось у нас за спиной. Мы оглянулись. Остановившаяся возле нас молодая женщина опустила на асфальт перрона два баула и, улыбаясь, смотрела на Сашу. Несмотря на довольно-таки прохладную погоду, на ней было демисезонное плащ-пальто и легкие сапожки, а на голове — пестрый полушерстяной шарф. Впрочем, в подобной одежде тогда щеголяло большинство молодых одесситок.
Женщина мне не понравилась, хотя ни в ее одежде, ни в выражении лица, ни в макияже, ни в челке, прикрывающей правый глаз, не было ничего откровенно неприятного... Разве что голос... Резкий и скрипучий. Такой бывает у истеричек и плохих учительниц младших классов... От людей с таким голосом — одни только неприятности. Я знал это по личному опыту...
— Привет! — без особого энтузиазма отозвался Саша. — Ты чего здесь?
— Польша зовет. А вы что, тоже на заработки? Чего мне ничего не сказал? Я же туда езжу... Познакомь с товарищем!
Женщина протянула мне руку:
— Я Светочка. А ты?
— Леонид, — назвался я.
— Ленчик-Пончик? Люблю я Пончиков, особенно Япончи-ков... Шутка! У вас какой вагон, мальчики?
— Девятый...
— Девятый? Вот здорово! А я в восьмом, по-соседски! Люблю соседей...
Женщина оперлась о мое плечо и, не убирая руки, уселась на коробку, стоящую между мной и Сашей. Положив вторую руку на плечо Саши, она говорила как заведенная, и наше с Сашей молчание ее ничуть не смущало. Она задавала вопросы и тут же сама на них отвечала; делилась информацией, которая нам была ни к чему; рассказала о своем «нервопатологе» (она так и говорила — нервопатолог) и чудесах, которые он делает, и порекомендовала «в случае чего» обращаться только к нему...
Вскоре я уже знал, что Светочка везет в Польшу китайские рубашки «Дружба», отвертки и плоскогубцы, что родилась и живет на Пересыпи, но с детства мечтает жить на Дерибасовской или Екатерининской, а лучше — на Соборной площади. Она объяснила, что такова воля Ленина, только не все о ней знают: не зря же у Пересыпского моста установлена его статуя с простертой в сторону центра города рукой!
Еще она сообщила, что закончила десятилетку, работала на заводе сопротивлений, побывала замужем «за одним инженером без квартиры», а теперь хочет поступить в «медину», в смысле, в медицинский институт. Но, возможно, не в этом году. Потому что месяц назад, когда последний раз ездила в Польшу, она познакомилась на таможне с одним капралом, и тот обещал на ней жениться. Сейчас она распродаст товар, обновит гардероб и постарается додавить капрала. Ну, а если не получится, то тогда уже точно в «медину». Там есть знакомый доцент...
Обращалась она преимущественно ко мне, изредка поворачиваясь к Саше, словно бы приглашая его подтвердить правдивость всего ею говоримого. Мы с Сашей молчали, изредка переглядывались, но Светочку это ничуть не смущало.
Я знал, что у Саши много знакомых женщин, причем, из самых разных социальных групп. С некоторыми из них я даже был знаком. Но такое, как эта Светочка, видел среди его знакомых впервые.
Пока Светочка тараторила, подали состав, и народ с перрона устремился к дверям вагонов. Когда мы, наконец, добрались до своего купе, оказалось, что оно уже настолько забито багажом соседей-попутчиков, что, если втащить туда еще и наши коробки, то нам с Сашей, в полном смысле этого слова, негде будет сесть, не говоря уже о том, чтобы лечь... Пришлось обратиться к помощи Светочки. В ее купе было достаточно места, и она, по просьбе Саши, согласилась «приютить» у себя две коробки с сотней наших люстр...
Наконец, поезд тронулся. Какое-то время мы смотрели, как за окном убегают назад и исчезают в темноте огни города, затем вместе с соседями по купе выпили за удачу нашего предприятия, и, не раздеваясь, забрались на верхние полки.
— Ты что, Светку совсем не помнишь? — спросил Саша, когда я уже начал было засыпать.
— А что, должен помнить?
— Ну, не должен, конечно, но мог бы... Жучку помнишь, которая у Бармалея деньги стащила?
— Ну?
— Так это она самая и есть...
Светку-Жучку из Сашиного двора я, конечно же, помнил. Ее фамилия была то ли Жукова, то ли Жук. Отсюда и дворовая кличка. Это была одна из многих девчонок, которые приходили к Бармалею покупать мороженое и пить газировку. Однажды, когда он вышел из своей будки «на технический перерыв», и, как обычно, оставил дверь открытой, Светка-Жучка заскочила туда, схватила лежавшие на прилавке шесть рублей, и убежала. Девчонки, которые все это видели, поймали ее, хорошенько поколотили, отобрали и вернули деньги. А дядя Сема еще и вступился за нее... Хорошее было время... Мне тогда как раз купили велосипед «Украина», и я гонял на нем по Куликовому полю...