Стало светать. Туман с моря. Ничего не видно. Чувствую себя как на необитаемом острове. Я так отчаялась, что опять закричала: «Люди! Люди!» И вдруг вижу: прямо из воды, выходят вроде бы люди, высокие такие, здоровенные силуэты, как мужики в огромных, длинных плащах, на головах у них огромные шляпы, на ногах высокие ботфорты, а в руках, ну эти, длинные, ну как это…
— Та чё ж там за люди были? — Витя, по-настоящему веря в мистику, перепуганно посмотрел на Эльвиру.
— Да, кстати, кто же это был? — закусывая конфетами, всерьез поинтересовался я, — странно, люди в огромных шляпах, в гигантских сапогах и плащах, в руках у них длинные, как вы говорите, копья, наверно были?
— Да нет, не копья, — возмутилась Эльвира Степановна, допивая свое шампанское.
— Ну, тогда, шпаги, — добавил я, — тогда получается, это были водяные мушкетеры, — подколол я Эльвиру, — мы же все читали у Пушкина:
«В свете есть иное диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Разольется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор».
— Лёнь, ты чё, наизусть всего Пушкина знаешь? — Витя поднял «бокал», — за вас Эльвира Семеновна, — сдуру перепутав отчество Эльвиры, но на это уже никто не обращал внимания.
— Эльвира, так кто же там вышел из воды? — мне было действительно интересно, — если не мушкетеры и не дядька Черномор, то кто?
— Эльвира Степановна, — Витя не на шутку интересовался финалом истории, — чё ж у них в руках-то было? Может флаги, какие или бердыши длиннющие?
— Да нет, мальчишки, — Эльвира чуть охмелела, — ну, как это называется, ну длинное такое, на плече оно у них лежало, и перчатки у них большие были…
— Перчатки большие? Так может это средневековые рыцари с «Летучего голландца»?
— Нет, нет, — Эльвира не понимала шуток, — длинное и легкое и канат там был.
— А-а-а! — Витя встрепенулся, — лук и стрелы это были.
Мне даже показалось, что он не шутил.
— Да нет. Ну, вот эти они были… Когда ближе подошли, ну как же они называются? А! Вспомнила! Ну, удочки у них были.
— Это чё, рыбаки, что ли были? — наконец понял Витя.
Я громко засмеялся. Мне было смешно смотреть на Эльвиру, которая не понимала, чего я смеюсь, и на Витю, который так глубоко проникся мистическим эпилогом рассказа и был недоволен, что на месте мушкетеров с «Летучего голландца» оказались простые рыбаки.
— Ну, вот, — закончила свой рассказ Эльвира Степановна, — эти рыбаки мне дали воды, пожалели меня и показали, как выйти на дорогу.
Мы допили шампанское. Еще немного посидели и, поговорив о том, о сем, стали собираться. На прощание я протянул Эльвире Степановне две наши зачетки. Мы обменялись прощальными поцелуями и довольные разошлись. В гостиницу мы шли пешком и дружно обсуждали довольно странный и смешной рассказ «строгой» Эльвиры. Как оказалось, историю КПСС не так трудно сдавать. Даже если твой преподаватель очень строгий, если у тебя есть бутылка «Советского» шампанского и московские конфеты «Ассорти» — зачет тебе обеспечен. Утром я послал Витю на кафедру забрать зачетки. У Вити в зачетке стояло «хорошо», а у меня — «отлично». Витя тогда даже обиделся на меня, потому что вердикт Эльвиры Степановны, по его мнению, был неравнозначен. Это зародило между нами некий спор. Витя говорил, что это из-за того, что я ее первый поцеловал и потому что шампанское принес я. А я говорил ему, что она ему не поставила «отлично» потому, что он все время по-дебильному «чёкал». В конце концов мы набрались наглости, подошли к ней и попросили разрешить наш спор. Мы зашли к ней в аудиторию и задали интересующий нас вопрос, как говорится — прямо в лоб. Она встала и, как настоящий строгий педагог, прямо и четко сказала: