Напарники недолго помолчали. Могила быстро достигла уровня щиколотки — песок с редкими мелкими камушками поддавался легко.
— А вот еще история. Из жизни мертвых. Ха! — Пыхтя от натуги, продолжал Миха. — Однажды бабку-соседку пришлось помогать нести в труповозку. Санитара значит, приступ диареи скрутил, он и остался в квартире унитаз пугать. И участковый, чтобы его сторожить. Засранца, а не бабкин унитаз, ага. А второй, не будь олухом, меня припахал. Я еще студентом тогда был, ага. А лифт как назло вырубили. Вот мы ее бедную ажно с восьмого этажа волокли. Из разговоров я понял, что она дней пять лежала, пока участкового вызвали. Хорошо под простыней была бабуся. На всю жизнь нанюхался… Чего не пойму, так это какого хрена эту вонь писаки называют «сладковатым запахом»? Не знаешь?
Заметив, что Тим немного сбледнул с лица, Михаил попытался выправить положение.
— А этот еще ничего, — Миха вывернул небольшой камень. — Уф. Бодрячком лежит. Радуется, небось, что отмучался уже, прикалывается над нами. Вон с того облачка «факушки» показывает…
Вновь стрела остроумия не достигла цели. Могила углублялась все медленнее — пошли камни покрупнее. Приходилось то и дело откладывать лопатки и выворачивать камни руками.
— Во! Новый анекдот. Поехал чувак на мастер-класс по выживанию и … не выжил! Ха-ха-ха.
Смех прозвучал фальшиво. Напарник обернулся с чересчур серьезной миной на лице.
— Ладно, — Тим с силой воткнул лопату в дно могилы в аккурат между двух камней. — Хватит! Не будь Яшей.
Дружеское пожелание «не быть Яшей» в разные времена имело разный оттенок и вело свою историю со школьных лет. Сначала имелось в виду не быть Бивисом и Баттхедом, позднее — Джеем и Молчаливым Бобом, потом Гомером Симпсоном и прочими телепузиками. В переводе на русский эти образы символизировали тупость, распущенность и цинизм, возведенные в ранг добродетелей. Картинки менялись, но смысл старинной фразы все время оставался одним и тем же.
— Ладно, чего там. Аут бене, аут нихил!
— Два метра глубиной, пожалуй, не успеем. А так, если сверху камней навалить, уже зверье не растащит. За ноги бери. — Приказал Тим.
Уложив труп, завернутый в простыню, вынутую из спальника, в могилу, начали аккуратно засыпать его землей. Вот так закапывать тело, не лежащее в деревянной домовине было жутко. Поистине невыносимым оказалось зрелище падающих лопаток земли на тонкую ткань, закрывающую лицо. Потом медленно уложили камни в несколько слоев, засыпали остатками земли и уложили сверху изначально срезанный дерн. Пока Гай занимался крестом, Дорохин написал данные покойного на листе бумаги, подложил для жесткости кусок картона и завернул в целлофановый пакет от непогоды. Наскоро сделанный крест, с прикрепленной к нему леской табличкой Гай с усилием воткнул в землю в ногах могилы, затем укрепил основание креста несколькими заранее отложенными камнями. Молча отошел на несколько шагов и встал рядом с Мишкой, так и простояли с минуту, прощаясь с неизвестным им человеком. Потом Тим медленно и широко перекрестился и вполголоса прочитал «Отче наш», еще раз перекрестился и, повернувшись к Мишке, сказал.
— Все, пошли, больше нам здесь делать нечего.
Пока засыпали могилу, на поляне прибавилось и живых и мертвых — МЧСник продолжал свой обход. Подходили прибитые горем люди, просили помочь с рытьем или дать на время инструмент. Отказывать им оказалось еще одним тяжким испытанием, выпавшим на долю друзей. Похоронная команда сообща постановила копать братскую — многие погибшие оказались чьими-то знакомыми, но не родственниками. Кроме того, постулировалась явно бредовая идея, что глубоко закапывать тела смысла нет, ибо все равно спасатели проведут эксгумацию. Класть свои силы на соблюдение всех формальностей эти люди посчитали НЕЦЕЛЕСООБРАЗНЫМ и приводили для этого самые убедительные на их взгляд оправдания. Оно и понятно, у Бездонного собрались все как один матерые выживальщики.
Добравшись до своей палатки, набрали воды в новообразовавшемся буквально в десяти шагах от палатки ручье и основательно умылись, даже зубы почистили.
Тим обратил внимание, что Михаил сосредоточенно смотрит на тюбик пасты, забыв прополоскать рот.
— Мих, ты чего?
— А? Фот… Тьфу. Думаю вот… — Промямлил Миха. — Если все это правда, если это не сон, то надолго ли этого тюбика хватит? И что потом?
— Слушай, не грузись ерундой. Разберемся! — Оптимистично заявил Тимофей, совершенно не испытывая никакого оптимизма. По сравнению с нелепой гибелью стольких людей возможный безвозвратный уход из их жизни зубной пасты беспокоил его мало.