Самому Гаеву повезло больше других. Еще когда готовились к выходу из лагеря, он снял новые, не обношенные ботинки и вернулся к своим кроссовкам, так что теперь наличие удобной, привычной обуви сыграло в его пользу. То есть мозолей появилось не мало, но сравнительно с тем, в каком состоянии оказались после двух дней усиленного марша ноги девушек и того же Сени, Тим легко отделался.
— Командир, дамам надо бы отгородить угол. — Предложил Климов.
— Это была моя фраза в этой пьесе, военный. — Мишка ощутил легкий укол ревности.
На глазах у всех Софья выбрала себе койку у окна, рядом присоседила Ирину. Не покровительственно, а так, закрепляя дружбу. Козырное местечко — уголок, чтоб никто не уволок. Светло и не душно. И принялась затем, не спеша разоблачаться, подарив ребятам бесплатное зрелище, которое даже сквозь смертельную усталость пробивали роскошные формы амазонки, выпирающие из-под футболки.
Девушка очень четко оценила застывшие взгляды собравшихся, и, решив их не слишком баловать, ограничилась только курткой, впрочем, этот совсем не романтичный предмет одежды она сняла так, что…
Вот только спальника у Софьи не имелось, и тут Мишка, прочувствовавший всю глубину и суть только что завершившегося зрелища, не растерялся и оказался на высоте — заботливо расстелил свой. В свете того, что Климов тоже не относился к числу счастливых обладателей спальника, конкуренция у Дорохина отсутствовала напрочь.
— Все равно он тебе уже как родной. Со вчера тобой пахнет.
Софья как прилежная воспитанница Смольного института изобразила книксен.
— Народ, надо проверить, что у нас с вещами. Все ли цело. Займемся этим прямо сейчас. — И опять Тимофей подал личный пример — принялся тасовать вещи из своего рюкзака. Итогом ревизии стал радостный факт — в целости сохранилось практически всё. Собственно ни одна стрела не пробила ткань его рюкзака, лишь пара наконечников увязла в коврике. Даже если и ударяли, то просто соскальзывали или отскакивали. Повреждения имущества остальных ребят тоже оказались незначительными: у Софьи мягкая свинцовая пуля пробила рюкзак и сплющилась о цельнометаллическую кружку-термос. Остальные рюкзаки отделались несколькими прорехами от стрел. Сами снаряды либо выпали, либо поломались, оставив попаданцам скудный набор сувениров.
У Тима мелькнула мысль, что рюкзаки спасли от обстрела, а тем двоим — даже в мыслях называть погибших злыми, унизительными словами больше не хотелось — не повезло. А их рюкзаки, оружие и вещи достались Софье и Климову.
Все обернулись на стук тяжелой горошины об пол. Вместе с горстью хвои и листьев Климов вытряс из куртки свинцовый комочек.
— Странно, куртка целая, сам целый… — Климов поднес жирно блестящий конус к глазам.
— Видимо, пуля «заблудилась».
— Видимо, тебе леший за шиворот плюнул. — Предположила Софья, но развивать тему очевидного — невероятного не стала, да и сержант промолчал.
Ребята копались в вещах как сонные мухи, то и дело, морщась от боли в ссадинах и натруженных мышцах. Общее настроение группы Тим оценил как значительно ниже средней паршивости. И с этим явно следовало что-то делать. Благо ничего изобретать не требуется, за Тима уже подумало местное начальство.
— Так, Миша, Сергей, обеспечьте отряд спальными принадлежностями — рекомендую обратиться к дежурному — и к доктору. Девочки на помывку идут первые.
Не дожидаясь пока Ира доберется до него, Гаев самостоятельно подлечился. Идти к врачу он пока не собирался, так что, дождавшись возвращения посвежевших после короткого и бодряще-прохладного душа девушек, пошел принять душ сам. Долго возиться под холодными струями было попросту невозможно, — «Блин, я не морж и не фанат чистоты, на фиг нам такую радость!». Доковыляв до своего спального места, прикинул, зевая, «часок поспать еще можно» — и с блаженным выражением лица вытянулся на жестких досках кровати. Уже засыпая, умудрился завести будильник, не надеясь на автопробуждение.
Снилось ему черти что. Ужасы. Варвары налетали подобно урагану и рвали Тимово тело на куски. Его волокли под вой и улюлюканье толпы по грязной, истоптанной и залитой темной кровью земле, потом привязали к столбу и стали бросать ножи и топоры, нанося страшные раны, в конце концов, набросав хвороста, подожгли. Тим во сне закричал от охватившего ноги жара. Выдержать это Гай уже не смог и проснулся. Ступни таки ощутимо жгло. Плохо соображая спросонья, он даже испугался реальности сна, но тут же окончательно пришел в себя.
В казарме царила тишина, только тихое сопение спящих и поскуливание Хана нарушали покой. «Видно псу тоже снится кошмар» — усмехнулся Гаев. Будить пока никого не стал. Мгновенье колебался, брать ли оружие с собой и все же ухватил автомат. Тихонько прошел к выходу и, приоткрыв скрипнувшую петлями дверь, выбрался в темный коридор.