Увиденное впереди поразило Данила не меньше, чем стена с надписями. Или танк в капонире. Перед ним лежала задняя часть грузовой машины, плоская, как при виде сверху. Где-то там, впереди, угадывались контуры кабины, такой же плоской. В кузове, видимо, были какие-то вещи, а, может быть, ехали и люди. Выглядело все это как разноцветные пятна, неравномерно разбросанные по всему контуру кузова. Несколько таких же пятен виднелось сбоку. Данил смотрел на это как завороженный. Тогда, у детского сада, ловушка не показалась ему сколь-нибудь значимой. Ну подумаешь, упавший забор, эка невидаль. Но тут целая машина, немаленьких размеров – и размазанная в виде тонкого листа со всем своим содержимым. Мощь ловушки поражала. О том, что это могла быть своеобразная братская могила, Данил старался не думать.
Оторвавшись от машины, Данил тряхнул головой, словно отгоняя видение и принялся прикидывать границы ловушки. Как он и опасался, проходная гайка вновь уводила его в сторону этого проклятого холма с машинами и верандой. «Что же, мне так и ходить по кругу»– остервенело подумал он, кидая гайку значительно сильнее, чем следовало. Однако гайка пролетела нормально, только в конце Данилу показалось, что хвост несколько вильнул. Поскольку полной уверенности у него не было, то пришлось кидать еще одну, уже несколько ближе. Эта прошла нормально, и Данил с облегчением двинулся к ней. Уцепив гайку за хвост, он подтянул ее к себе и в задумчивости посмотрел на первую, лежащую метрах в пяти впереди. Гайка лежала нормально, хвост только немного закрутился, но в этом ничего необычного не было. Вот только идти к ней ему не хотелось. Он сам не понимал почему. В интуицию, посещающую перед смертельной опасностью, он верил слабо, хотя и читал об этом неоднократно. Беда в том, что в основном это была приключенческая литература, а значит, доверять полностью авторам в этом вопросе было нельзя. Данил и не доверял. Но тем не менее, внутри что-то мешало ему безоглядно шагнуть к ней. «Что я дурака-то валяю» – подумал он, поднимая руку с гайкой – «сейчас все выясним».
Полпути гайка пролетела нормально, потом, как будто на что-то наткнувшись, явно подпрыгнула и… полетела дальше, слегка вильнув хвостом, нормально долетела до земли и покатилась по ней, оставляя хвостом пыльный след. Данил молча смотрел ей вслед, не решаясь сделать шаг. Нечто подобное он уже видел, тогда, когда они с Сашкой спасались от тех парней. Теперь он точно вспомнил, что гайка в тот раз прыгала точно также. Просто в тот раз он не обратил на это внимания, сосредоточившись на конечном результате. Что это было и как он оказался у карьера – Данил не понимал, но одно он понимал твердо – там впереди ловушка, в которую соваться нельзя. «Может, оно и к лучшему» – подумал он, разворачиваясь в сторону от нее и прикидывая, куда бросить очередной маячок – «гайку только жалко». Гайки в нынешних условиях были на вес золота. Прикинув, где примерно прыгала последняя гайка, он, постояв несколько мгновений, решился и, опустившись на четвереньки, осторожно стал подбираться к кончику ленты, прислушиваясь к своим ощущениям. Но ритм предательски молчал, и оставалось полагаться только на то, что он правильно определил границу. Почти возле самой ленты Данил ощутил какое-то изменение ритма, но кончик был уже совсем рядом и он решив – была не была – протянул руку и, схватив конец ленты, потянул ее на себя. Как ему показалось, гайка шла с ощутимым сопротивлением, но, поскольку ничего не происходило, то Данил продолжал тянуть, и скоро вожделенная гайка была уже у него в руке. Не тратя времени, он откатился назад и поднявшись, кинул гайку в направлении предполагаемого движения, на этот раз не так далеко. Проследил глазами упавшую гайку, поднялся и сделал несколько шагов к ней. Поднялся и снова кинул, особо не задумываясь о направлении. И вновь угадал. Снова поднял и снова кинул.
Им стало овладевать какое-то странное раздражение. Надоело все, особенно это постоянное ползание в грязи при полной неопределенности, это постоянное хождение по кругу, эта непрерывное чувство настороженности. Да и сама Зона порядком надоела. Не было тут никакой экзотики, и ничего интересного не было. Стругацкие этот вопрос ловко обошли, а может и не знали вовсе. Зато Данил хлебал все это полной ложкой и никакой радости от этого не испытывал.