Центральный штабель весь состоял из ящиков, аккуратно поставленных друг на друга, и достигал значительной высоты. По крайней мере, верхний край был выше головы Данила, а лезть на штабель при таком освещении ему не хотелось. Поэтому он пошел вглубь капонира, на ходу пытаясь прочесть маркировку и понять, что там внутри. Стеллажи справа от него были забиты такими же на вид ящиками, но только меньшего размера. Попытка вытащить один из них ни к чему не привела – ящик оказался неожиданно тяжелым и Данил пошел дальше, высматривая, не найдется ли хоть один открытый или хотя бы удобно лежащий.
Через пару метров он увидел то, что искал – два ящика, стоящих друг на друге сбоку от штабеля. Маркировка на крышке была еле видна, и Данил, не мудрствуя лукаво, просто откинул замки и поднял крышку. И грустно усмехнулся – в ящике лежали две круглые болванки конусообразной формы. Снаряды, скорее всего к танковым пушкам. А может, и не к танковым, сейчас это значение не имело. Тогда следовало предположить, что в меньших ящиках – патроны. Чтобы проверить эту догадку, Данил не стал доставать ящик, а просто, приложив значительное усилие, развернул его. И не ошибся: на боку ящика он увидел надпись «12,7 Б-32 170 шт.» Что такое «Б-32», Данил не знал, но все остальное секрета не составляло. Запалив следующий жгут, он тщательно затоптал догоревший – только пожара ему сейчас недоставало. И пошел к выходу, не тратя времени на осмотр всего капонира. Все это представляло чисто исследовательский интерес, тратить время на который у него не было ни сил, ни желания.
К последнему капониру Данил подходил уже больше по инерции, чем надеясь хоть что-то найти. «Горючка, патроны – в следующем, по идее, должно быть обмундирование. Или запчасти. Или что-нибудь в этом роде» – думал он, зябко поводя плечами – холод ангара давал о себе знать. Однако на двери последнего висел замок. Он зачем-то потрогал замок, потом подошел к створкам и попытался раздвинуть ворота руками. Ворота не поддались, то ли из-за солидной массы, то ли просто были закрыты изнутри. Данил даже на всякий случай нажал на кнопку открывании ворот, утопленной под козырьком сбоку. Как и следовало, ожидать, ворота не сдвинулись ни на йоту.
«Ну и черт с ним» – подумал он, разворачиваясь обратно. Выпитая вода уже давала о себе знать, и он торопливо пошел к караулке, высматривая подходящее место. Соваться между капонирами ему не хотелось, тем более без проверки. Зайдя за караулку и справив нужду, он застегнулся и с облегчением повернулся, чтобы идти спать. И замер: прямо перед ним на задней стене караулки висел классический пожарный щит, с двумя коническими ведрами, багром наискосок и ломом. Топора, правда, не было. Недолго думая, Данил снял со щита лом и почти бегом вернулся к капониру. С замком пришлось повозиться – это только в фильмах они разлетаются от одного удара. Но, в конце концов, он справился, отбросил в сторону искореженный замок и, запалив жгут, вошел внутрь.
Тут тоже в несколько рядов во всю длину капонира стояли стеллажи. Он практически угадал – на большинстве из них лежали какие-то железки, скорее всего, действительно запчасти. Он уже собрался уходить, как на стеллажах слева заметил какие-то картонные коробки. Причем достаточно много. Подсвечивая себе импровизированным факелом, он подошел к ним. Никакой маркировки на них не было, и он, пристроив факел чуть в стороне, вытащил одну. Она оказалось достаточно легкой и Данил, опустив ее на пол, решительно вскрыл упаковку. Внутри оказались пачки с какой-то крупой, однако, надорвав упаковку, он разочарованно покачал головой. Когда-то это был рис, но сейчас он был просто черным, то ли от времени, то ли от каких-то паразитов. Вскрыв еще пару пачек, он убедился, что весь рис в таком же состоянии, поднялся, взял факел и пошел вдоль стеллажей, наугад вытаскивая из коробок пачки и убеждаясь, что все испорчено. На последнем стеллаже его ждал сюрприз – внутри очередной коробки оказалась не крупа, а железные банки. Вытащив одну, он прочитал на этикетке – «Скумбрия пряного посола». «Сколько ж им лет» – думал он, вертя банку в руке « Они ж наверняка испортились. Да и банка вздутая». Про вздутые банки он помнил с детства, из какого-то фильма, где главный герой в подобной ситуации выкинул их, чтобы никто не отравился. Названия фильма он, конечно, забыл, но про банки – запомнил. «Если б еще мясо, а то – рыба. Ей точно трындец» – он с сожалением кинул банку обратно в коробку. Рыба оказалась и в двух других коробках, а вот в следующей оказалась тушенка. Какое-то время он стоял и глядел на банку, борясь с соблазном, пока не догорел очередной жгут. Зашипев от боли, он отбросил сгоревший кусок, торопливо зажег следующий и снова взял в руки банку. Она тоже была вздутая, но не так как рыбная, а значительно меньше. Решившись, он вытащил всю коробку и пошел к выходу, одновременно пытаясь следить, чтобы огонь не погас. Подтащив коробку к выходу, он подпер ею дверь, чтобы в капонир проникал хоть какой-то свет и пошел за следующей. Вытащив наружу три коробки, он закрыл дверь и принялся вынимать банки. Большинство были вздутыми, но перебрав все коробки, он нашел одну целую и две более-менее ровные. Прижимая их к себе, как какую-нибудь драгоценность, он вернулся к караулке, достал нож и осторожно вскрыл одну из банок. На вид содержимое банки не испортилось. Данил поднес ее к носу и принюхался. Пахло мясом. Данил, преодолевая соблазн немедленно слопать всю банку, отставил ее в сторону и пошел в тот капонир, где он видел доски. Выбрав несколько подходящих, он с помощью лома сломал их на подходящие куски и, надрав еще бумаги из папок, запалил костер. Сгорая от нетерпения, он дождался появление углей, аккуратно поставил на них открытую банку и стал ждать, холодея от мысли, что содержимое банки все-таки протухло. Но вопреки его опасениям, никаких подозрительных запахов он не услышал. Наоборот, в воздухе разнесся аромат теплого мяса и Данил только сейчас понял, насколько он проголодался. Дождавшись, пока все сало внутри растаяло и начало шипеть, он выхватил банку из огня и, не дожидаясь, пока она остынет, принялся есть, доставая куски то ножом, то просто руками.