– Тогда каким образом она могла увидеть тебя в таком виде? – Ева бросила в его сторону конверт.
Рик подхватил его и открыл, все еще сохраняя на лице недоуменное выражение. Но уже в следующий момент оно изменилось. Некоторое время он стоял молча. Затем, словно подчиняясь внутреннему голосу, заговорил по-другому, почти оскорбленно:
– Фотографии так легко подделать. Это фальшивка!
Тем не менее он быстро просмотрел одну за другой все, что лежали в конверте. Лицо его перекосилось. Он не смотрел в сторону Алекс, но она видела, какие его обуревают чувства. Наверное, в эту минуту он мог убить ее без колебаний.
– А голос – тоже не твой?
Ева нажала пальцем кнопку диктофона, который лежал у нее на коленях. И в комнате громко зазвучал голос Рика: «Посмотри, какой он большой и красивый. Как он хочет тебя. Погладь его, как ты это делала раньше – ему нравится. Ему будет так хорошо у тебя во рту, а потом мы посмотрим, как ему будет хорошо у тебя внутри. Ему нравятся такие симпатичные, маленькие…
– Нет, нет, пожалуйста, прошу вас… – послышался голос Алекс, полный панического ужаса. – Не заставляйте меня…
– Хочешь ты или не хочешь – не имеет никакого значения. Важно, чего хочу я, а не ты. Все будет так, как я захочу. Или вы вылетите отсюда. А теперь подойди сюда и встань на колени».
Ева нажала кнопку, и диктофон умолк.
– Я смотрю, ты рта раскрыть не можешь, – спокойно, с ледяными нотками в голосе проговорила она… – Что же это ты? А от других этого требуешь. Откуда ты родом, красавчик? Уж очень характерный у тебя выговор.
– Запись тоже можно подделать, – уже без всякого смущения поспешно ответил Рик. – Меня не в первый раз пытаются шантажировать такого рода вещами.
– Возможно, не в первый, но, надеюсь, в последний. Это Швейцария, а не Голливуд. Власть киностудии не распространяется на эти места. И полицию она тоже не сможет подкупить. Если я представлю им эти фотографии и эту запись, они отнесутся к полученным материалам со всей серьезностью, учитывая, что у них будут на руках и результаты освидетельствования врача – он запротоколировал все.
– И чего же ты хочешь? – с трудом выговорил Рик.
– Я подам на тебя в суд, – проговорила Ева спокойно. – Твоей карьере крышка, красавчик…
– Или? – перебил он ее.
– Или ты уйдешь отсюда немедленно, в чем есть. Твои вещи пришлют тебе потом. Ты не посмеешь опротестовывать развод и сделаешь все, что потребует мой адвокат.
Он с изумлением посмотрел на нее:
– Да кто ты такая, чтобы всеми командовать? Ты считаешь, что можешь приказывать кому захочешь? – и уже издевательским тоном добавил: – Я тебе не этот слюнявый итальянский князек, который витал в облаках. Я Рик Стивенс. Да ты знаешь, сколько принес в прошлом году мой фильм «Первый и последний»?! Тридцать миллионов долларов… Только попробуй укусить меня и увидишь, что я тебе не по зубам.
Ева спокойно выслушала и это заявление:
– Ты так думаешь? – спросила она и, слегка повысив голос, позвала – Макс!
Макс вышел из-за тяжелой парчовой занавески.
– Вы звали? – спросил он с помпезной учтивостью, которой мог бы позавидовать сам Жак.
Алекс с трудом удержалась от того, чтобы не захихикать, но скрыть улыбку ей не удалось. Да и Пэтси с облегчением перевела дух. Она чувствовала, что близится развязка.
– Расскажите мистеру Стивенсу о переговорах, которые вы только что завершили.
– С удовольствием, мадам. – Макс поклонился, и лицо его внезапно сделалось серьезным и важным. – Вчера в два часа пополудни по калифорнийскому времени пятьдесят один процент акций компании «Беркович Интернейшнел» перешел во владение мадам Евы Черни. Только что я по ее доверенности подписал все документы и завершил сделку. Отныне мистер Беркович не играет в компании ровно никакой роли. Его место занял Дуглас Хирш. – Макс лучезарно улыбнулся. – Очевидно, мечты, которые лелеял мистер Беркович, задумавший снять новый шедевр наподобие «Унесенных ветром», рухнули. Это связано с грандиозным провалом, который потерпел последний эпический фильм мистера Берковича «Истощенные страстью», не давший ожидаемых кассовых сборов. Он вышел на экраны три месяца назад и до сих пор не окупил даже десяти процентов своей стоимости… Если желаете, могу назвать точные цифры.
– Лжешь! – тщательно поставленная интонация аристократа с Восточного побережья исчезла. И тотчас вылез слегка гнусавый оклахомский выговор.