– Мадам!
Тишина. Джонеси принялся стучать. Но ответа по-прежнему не было. Тогда он бросился к маленькому бюро, открыл один из ящичков, нашел в нем ключ, но в замочную скважину его вставить не удалось.
– Она заперлась изнутри!
Какую-то долю секунды Джонеси стоял неподвижно, а затем бросился из комнаты.
Макс проснулся оттого, что Джонеси тряс его за плечи:
– Какого черта?..
– Я не могу войти в комнату мадам. Она заперлась, и оттуда идет какой-то странный запах. Что-то горит…
Макс тут же вскочил из постели, схватил халат, лежавший на кресле, и набросил его. Крепко спавшая Мора так ничего и не услышала. Она только потянулась во сне, натянула на себя одеяло.
– Прошу прощения, – начал извиняться Джонеси, – но я не знаю, что делать… Я решил зайти к ней, посмотреть ящичек с драгоценностями, выбрать, что она наденет сегодня… – Он бежал следом за Максом по коридору.
Остановившись у двери, ведущей в спальню Евы, Макс громко постучал и крикнул:
– Ева! Открой дверь… Ева! – Принюхавшись, он сказал Джонеси: – Ты прав. Запах какой-то странный. Отойди-ка.
Макс отступил на несколько шагов и с разбегу бросился на дверь. Она даже не дрогнула.
– Бесполезно, – объяснил Джонеси. – Так эту дверь не пробить.
– А окна ты не проверял?
– Одну створку я, как всегда, оставил открытой. Макс прошел в гостиную, вылез на балкон и взглянул на окна спальни.
– Все окна закрыты. – Они переглянулись. – Черт возьми! Где лестница? Найди и принеси сюда. Быстрей!
Но к тому моменту, когда Джонеси с помощью садовника принес стремянку, Макс уже взобрался на огромную магнолию, которая росла между окнами спальни и гостиной. Ее ветви обрезали так, чтобы она не заслоняла свет.
– Отсюда рукой подать до ее балкона, давайте сюда лестницу.
Садовник и Джонеси подали ему лестницу, и Макс перекинул ее на балкон.
– Как Тарзан, – заметил Джонеси, но, увидев, что Макс сбросил мешавший ему халат и начал перебираться с веток на балкон, вытаращил глаза. Лестница опасно кренилась набок, но Макс, не обращая внимания, продвигался дальше и, протянув руку, успел ухватиться за балконные перила. Встав на площадку, он крикнул стоявшим внизу:
– Дверь тоже закрыта, но я смогу разбить стекло. Киньте мне халат, я обмотаю руку.
Джонеси со второй попытки забросил халат и отскочил в сторону от рухнувшей лестницы.
Макс обернул руку халатом и ударил по стеклу. Раздался звон. Просунув руку в образовавшееся отверстие, он открыл дверь и вошел в комнату.
Следом за ним поднялись по лестнице и Джонеси с садовником.
– О Боже! – воскликнули они, войдя в спальню…
Комнату освещали расставленные повсюду свечи.
– …так вот откуда запах гари…
Макс стоял, склонившись над кроватью, на которой лежала Ева. На пальце ее было надето кольцо с изумрудом – подарок Кристофера Бингхэма. Фотография его сына лежала у нее на груди. Персикового цвета ночная рубашка оттеняла цвет изумруда, и по ней скользили нежные блики – отсветы трепещущего пламени свечей.
– Она умерла? – выдохнул Джонеси.
– Нет… пульс еще есть, но очень слабый…
Тут Джонеси заметил пустую бутылку, стоявшую на ночном столике. Он схватил ее и поднес к носу:
– Хлоргидрат… точно!.. Но где она могла его взять?.. – Рядом он увидел пустой стакан и поднес его к носу: – А здесь была водка!
– Позвони сейчас же в клинику! Немедленно! – выкрикнул Макс. – Попроси их приготовить все для промывания желудка… Дозвонись до этого, как его… француза.
– Делора…
– Да, да… Говорят, он самый лучший специалист по отравлениям.
Джонеси бросился к телефону.
Макс, завернув безжизненное тело Евы в одеяло, поднял ее на руки и понес:
– Ее надо отвезти в клинику как можно скорее. Откройте дверь…
Алекс уже доплыла до середины озера, когда услышала громкие крики. Когда Алекс вбежала в дом, она увидела, как Макс, на котором были одни трусы, очень осторожно спускается по лестнице, прижимая к себе бесчувственное тело матери, закутанное в одеяло, спадавшее спереди складками и немного прикрывавшее его наготу.