– Мужчина и женщина не могут быть друзьями. Ты уделяешь ей гораздо больше времени и внимания, чем мне. Это неестественно.
– Неестественно! – взорвался Макс. – Ты лучше о себе подумай. Красавица нашлась! Да тебя взяли только потому… – Макс понимал, что это запрещенный прием, но уж слишком Мора зарвалась.
– Тебя ведь, в сущности, никак не задело то, что произошло. Даже не взволновало. Ты считала, что Крис – избалованный мальчишка, а то, что случилось с Евой, занимало тебя ровно настолько, насколько это могло отразиться на твоем положении и зарплате! – Макс перевел дыхание. Он понял, что настало время сказать Море, что ее карьера на фирме подошла к концу.
– Просто я не лицемерка и не ханжа. А вот твоя Алекс, которая всю жизнь была на ножах со своей мамочкой и едва ли за все время парой слов с ней перекинулась, сейчас изображает себя такой потерянной…
– Потому что, в отличие от тебя, у нее есть душа!
Слово за слово, и он высказал Море все, что думал о ней, – и вдруг почувствовал огромное облегчение. Все было кончено, Мора заявила, что больше она не останется с Максом ни минуты. Она долго мирилась, но всякому терпению есть предел. Он – самовлюбленный подонок, и пусть отправляется к своей маленькой потерянной девочке, а с нее, Моры, довольно. Банальный финал.
Поднявшись к Алекс, Макс нашел ее спящей, лицо еще не просохло от слез. Макс нахмурился – Алекс никогда раньше не плакала и теперь выглядела уязвимой и беспомощной.
«Черт возьми! – подумал он. – Могу дать руку на отсечение, что все это время она поедом себя ела – мол, сама виновата во всем. Теперь она не простит себя за то, что не приняла извинений матери…»
Макс укрыл ее одеялом, спустился вниз и налил двойную порцию виски. «Что же мне делать с этой девочкой? – думал он. – Нынешнее потрясение может навсегда сломать Алекс. Останется доктор филологии Александра Брент. Настало время кое-что предпринять», – подумал он, наливая себе еще одну двойную порцию. Пустой желудок словно кипятком обожгло, Макс выдохнул с шумом воздух…
Искоса взглянув на Алекс, Макс заметил на кончиках ресниц непросохшие слезинки.
– Садись за стол, – предложил он.
Алекс кивнула и молча присела к столу. Движения ее были такими же безжизненными и механическими, как и голос.
«Нет, ее нельзя оставлять в таком состоянии», – снова подумал Макс, напряженно глядя на Алекс.
– У нас с тобой получится замечательный ужин на двоих, – сказал он, – вопреки всему.
– А где Мора? – спросила Алекс.
– Ушла и не вернется.
– Ага. – И решив, что этого все-таки мало, добавила: – Мне очень жаль.
– Почему? Она же тебе никогда не нравилась!
– Это было взаимно, – ответила Алекс все тем же отсутствующим тоном.
– Так что поужинаем на пару. Ты же знаешь, что я не могу обойтись без женского общества.
– Да, жуткий день выдался.
Жуткий! Похоже, доктор Брент дошла до точки. Она думает, что это все ее вина. Господи, если бы Ева не устроила это самоубийство, он, кажется, своими руками придушил бы ее от гнева. Так надо каким угодно способом пробить панцирь, в котором замкнулась доктор филологии Александра Брент. Только теперь Макс понял, как давно сидит в нем эта заноза.
Он повернулся к плите, посмотреть, готовы ли спагетти, осторожно вытянул одну макаронину вилкой, попробовал.
– Мне кажется, сегодня я отработал все до последнего цента, выплаченного мне Евой.
– Ты уже тысячу раз отработал свои деньги, – ответила Алекс, и в голосе ее впервые прозвучали более теплые нотки.
Когда он повернулся к ней, глаза его светились теплым блеском. Но в них не было ни тени самодовольства или бахвальства. Она безотчетно ответила ему доверчивой улыбкой.
«Нет, она по-прежнему не здесь. Ее ум все еще, словно каторжник, закованный в колодки, тащит непосильный груз – чувство вины. Когда речь идет о матери, Алекс просто не может быть объективной». Макс снова повернулся к плите, попробовал еще раз спагетти, проговорив:
– Я не поскупился на чеснок. Но поскольку каждый из нас будет спать в одиночестве, это не имеет значения…
Он забросил крючок, но ничего не поймал.
– Неплохо. Я люблю чеснок.
«Как вывести ее из шока? Чем? Горячий чай и теплое одеяло? Дать пощечину? Так поступают с теми, кто впал в прострацию. Нет… это не подходит. Раньше мне всегда удавалось разговорить ее и вывести из любого состояния. Отчего сейчас я никак не могу этого сделать?»