Они принялись за еду и наступило молчание. Оба изрядно проголодались и быстро управились со своими порциями.
– Еще? – спросил Макс.
– Да, пожалуйста. Странный привкус, но… приятный.
– Рецепт моего отца. Во время войны он готовил обеды для военных летчиков, которые возвращались с заданий.
– Он работал в воздушных силах?
– С 1942 года по 1945-й Повар-сержант. Он обслуживал 355-ю эскадрилью, которая сбила восемьсот немецких самолетов.
– Кажется, она базировалась в Кембридже?
– Да.
– И никогда даже словом не обмолвился.
Макс кивнул.
– Старая история. Когда я в первый раз приехал навестить тебя в Кембридже, я написал отцу о том, что увидел. Дал ему полный отчет.
– Какой ты, оказывается, скрытный. – Алекс погрозила ему пальцем и улыбнулась. Впервые за весь вечер.
– Ага. Моя первая победа, – сказал Макс. – Тебе надо улыбаться как можно чаще. У тебя сразу меняется лицо.
И он увидел, как снова на ее лице появилась маска.
– Боюсь, мне очень трудно сохранять естественное выражение, когда я думаю о своем лице, словно пластиковая маска прикрепляется. Наверное, до конца своих дней придется носить ее.
– Да ведь я вовсе не глазею и не даю никаких советов. Я просто заметил, что улыбка меняет твое лицо. Она тебе очень идет. Уголки рта поднимаются вверх, и глаза начинают лучиться. Прими это как комплимент.
«Внимание! – скомандовал он себе. – Алекс всегда очень болезненно воспринимает все, что касается ее внешности. Всегда смущается. Может быть, ей и все равно, как она выглядит, но шутить по этому поводу она бы никогда не решилась. А ведь у нее отличное чувство юмора – вот что, кстати, отличает ее от Евы, у которой это качество начисто отсутствует. Алекс в этом смысле являлась как бы зеркальным отражением матери».
– Почему ты так смотришь на меня? – сердито спросила Алекс. Ее всегда раздражало, когда Макс смотрел на нее, а сейчас особенно, тем более что уж слишком бесстрастен его взгляд. Она не раз наблюдала, как Макс глядит на привлекательных женщин. Этот взгляд был совсем иным.
– Я думаю о тебе, – ответил Макс.
– Не беспокойся. Если, а это маловероятно, мать захочет повидаться со мной, я приду к ней как Алекс Брент.
– Это я понял, – проговорил Макс. – Но я совсем не то имел в виду. Я думал о тебе.
Алекс принужденно засмеялась:
– То есть?
– Тебе надо искать.
– Чего?
– Самое себя. Трудно представить, какие там откроются глубины.
– А мне казалось, что я для тебя – открытая книга.
– В которой есть много непонятных мне страниц. А разобраться хочется. Что на них написано.
Алекс грустно покачала головой.
– Ничего, это просто белые страницы, на них нечего писать.
– Почему ты так уверена?
Алекс молчала, и тогда Макс ответил за нее:
– Потому что ты сама себе это внушила. Но так ли уж ты счастлива наедине с собой? Довольна ли Алекс Брент взаимоотношениями с доктором Брент? Мне кажется, ты изо всех сил стремилась доказать Еве своими успехами в науке, что чего-то стоишь. Чтобы она повернулась к тебе лицом…
– Это трудно объяснить.
– Мне совсем не трудно. Почему ты все еще сомневаешься? Потому что это уже отработанный и безопасный путь? Но что ты знаешь о людях, о мужчинах? Ты ходила на свидания? Держала кого-нибудь за руку на прогулке? Обнималась на заднем сиденье автомобиля? А ведь это такие переживания, такие открытия… – Он посмотрел на окаменевшее лицо Алекс. – Ты считаешь, что образование…
– Мое образование не имело ничего общего с воспитанием чувств, – отпарировала Алекс.
Макс усмехнулся:
– Мы говорим не о Флобере, а о тебе.
– А зачем мне изучать то, что для меня бесполезно?
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
– И я тоже знаю. Почему ты постоянно носишь серые или коричневые цвета? Чтобы на тебя обращали как можно меньше внимания? – Алекс вспыхнула от негодования. – А вот моя мать была великой женщиной. И до самой старости отец каждое воскресенье уводил ее наверх в спальню и они запирали за собой дверь. Даже страшно располнев, она продолжала носить красные, голубые и зеленые платья… И самая маленькая моя племянница уже отдает предпочтение алым и розовым цветам. Если бы ты только позволила специалистам, которые работают у твоей матери…
– Ни за что! Я такая какая я есть, и если тебе неприятно на меня смотреть – тем хуже!
– О Боже! Красота – это ловушка, которую ставят мужчинам…
– Так оно и есть, и что бы ты ни говорил, меня не переубедишь. Ты и моя мать заманиваете глупых женщин, чтобы они платили большие деньги за то, что на самом деле не стоит ни гроша. Если даже меня завернут в самую лучшую оберточную бумагу, ты все равно получишь то, что получишь – внутри буду я.