– У Евы Черни не должно было быть ничего общего с Анной Фаркас. Я создала новую женщину, творила новую жизнь и ради нее готова была безжалостно разрушить прежнее.
– И меня в том числе.
– Все прежнее должно было исчезнуть… Я верила в свою судьбу и, чтобы исполнить ее повеление, делала то, что считала нужным.
– Тогда почему ты решилась все же взять меня в дом?
– Другого выхода просто не было. Мэри Брент привезла тебя ко мне.
– Помню.
Ева спокойно встретила взгляд дочери.
– Она угрожала, что опубликует в газетах мою подлинную биографию, если я не возьму тебя. А я ведь только-только начала укреплять свои позиции и строить серьезные планы на будущее. Я вышла замуж за Кристофера Бингхэма, он считал, что до него у меня никого не было, и эта история могла иметь очень неприятные последствия.
– Для Евы или мистера Бингхэма?
– Для нас обоих. Мне нравилось быть Евой Черни. Но мне также нравилось быть и миссис Кристофер Бингхэм. Это сразу вывело меня на иной уровень, я стала важной персоной. И я не могла позволить, чтобы правда вышла наружу. Слишком тяжким трудом мне далось то, что я имела. А тут меня всего хотели лишить. Потом муж погиб…
– И ты перенесла всю свою любовь на сына?
– Да. Но и его у меня отняли. Судьба оказалась одновременно и щедрой, и жестокой. Мне не суждено прожить жизнь так, как проживают ее другие женщины. Стать женой, матерью. Две вещи, которые я создала, остались неизменными – Ева Черни и компания. Вот урок, который я извлекла из случившего. И это означало, что я должна опереться именно на эти две ценности. И я сделала это. На супружество, на семью я уже не рассчитывала.
– Бери, что хочешь, но плати соответствующую цену, как говорится…
Ева кивнула:
– Именно так. Такова цена, которую я должна была заплатить, и я выплатила долг.
– Да… – медленно проговорила Алекс, пытаясь осмыслить сказанное… – Ты не такая, как остальные женщины…
Ева восприняла ее слова как комплимент.
– И еще один вопрос, – продолжила Алекс. – Ты объяснила, почему оттолкнула меня. Но как ты могла это сделать – вот чего я не понимаю.
– Ты не входила в мои планы. Меня взбесило появление Мари Брент с девочкой, о которой я и думать забыла. Мне она была совершенно ни к чему.
– Как и теперь…
Ева промолчала.
– Мне бы хотелось, чтобы ты ответила.
– Сына я любила за то, что он являлся продолжением того, о чем я мечтала. А Ласло Ковача я не любила.
– И всех остальных мужчин тоже.
Ева усмехнулась:
– У меня к ним было только влечение.
– Включая и Рика Стивенса?
Ева посмотрела на свои холеные руки.
– Это одна из самых серьезных моих ошибок, я искренне о ней сожалею.
– Но ты возместила «убытки».
Ева улыбнулась:
– Это была идея Макса. Он убедил меня вложить деньги в голливудскую студию и объяснил, какие из этого можно извлечь выгоды. Я согласилась. – Ева посмотрела на дочь изучающим взглядом. – Макс всегда трогательно заботился о тебе, – заметила она, и было видно, что ей и теперь невдомек, почему. – Но Макс вообще необыкновенный человек.
Теперь настала очередь Алекс промолчать в ответ.
– Я спрашивала его, насколько вся эта история… насколько болезненно ты восприняла ее. Он уверил меня, что ты забыла о случившемся, но что лучше будет отправить тебя в колледж. Ты отлично училась. Не удивительно – Ковач был редкого ума человек.
– Тогда… – снова заговорила Алекс. Ева терпеливо ждала, когда она продолжит. – Почему тогда ты решилась рассказать мне обо всем именно сегодня? Что случилось? Что подтолкнуло тебя?
Ева встала с кресла:
– Идем…
Алекс как завороженная пошла за ней, уловив в ее голосе нечто особенное. Пройдя по коридору, Ева остановилась у двери и, немного замешкавшись, открыла ее. Это была спальня с зашторенными окнами, слабый свет исходил от единственной лампы, стоявшей на ночном столике. На кровати кто-то лежал. Рядом на стуле сидела медсестра, она читала.