Она поднялась наверх. Комната Алекс была темной и пустой. Памела включила свет, заглянула в ванную – тоже никого. Потом в туалет. И только тогда она поняла, что Алекс ушла из дома и что для нее это не игра и не забавная причуда.
– Она уехала, – сказала Памела, спустившись вниз. – Наверное, вскоре после того, как мы ушли.
Макс поставил стакан на стол:
– До чего все это глупо! Может быть, ты наконец расскажешь мне все…
– Но я сама мало что знаю.
– Для начала объясни, как Алекс оказалась здесь.
– Я уговорила ее приехать.
– Но я сам тысячу раз приглашал ее, и она всегда упорно отказывалась. Что же случилось такое, что она прилетела?
«Все равно рано или поздно это выйдет наружу, – подумала Памела, – так что ничего особенного не произойдет, если я расскажу ему».
Макс молчал так долго, что Памела заволновалась: не сделала ли она что-то не так. Но в конце концов он все-таки переспросил:
– Когда это случилось?
– В понедельник. Я позвонила ей. Она только что вернулась от адвоката. Мне показалось, что она не очень обрадована новостью. Так оно и было. Она вбила себе в голову, что это не ее деньги, а деньги Бингхэмов и что мать так или иначе просто украла их у этой семьи, выйдя замуж за Кристофера. Словом, она несла такую чушь, что просто уши вяли. И тогда я решила написать письмо – как бы от Криса. За почерк я не беспокоилась, потому что она никогда не возьмет в руки чужого письма. Она, естественно, попросила, чтобы я сама прочитала его. Что я и сделала. Это и заставило ее переменить мнение.
– Ты написала письмо?
– Да. Письмо, которое мне якобы написал Крис и в котором он объяснял, почему оставляет деньги мне и ей. – Заметив взгляд, который бросил на нее Макс, она возразила: – Мне необходимо было прибегнуть к такой хитрости. Ты ведь знаешь Алекс. Она никогда ничего ни от кого не примет. В моей хитрости не было ничего дурного – ведь Крис мне много лет назад говорил, что собирается составить завещание именно таким образом.
– И что же ты написала в этом письме?
– Что он оставляет половину своего состояния ей, потому что любит ее, несмотря на то, что она не верит в его любовь. Что она и я были единственными людьми, которые что-то значили в его жизни. И это чистая правда. Что он благодарит ее за то, что она такая, какая она есть. Тоже правда. Когда мы были с ним вместе, им не так уж часто доводилось видеться. Но он всегда помнил о ней. Все, что он мог оставить ей в память о себе, – это деньги. И он сделал это от всей души.
– И как много он ей оставил?
Памела посмотрела ему прямо в глаза:
– Пять миллионов долларов в год.
Макс снова погрузился в молчание.
Памела заговорила сама первой:
– Не знаю, что произошло между вами, но, думаю, нечто серьезное, поскольку Алекс не в состоянии даже говорить на эту тему. Но ей очень тяжело. У меня такое впечатление, что ты совершил ошибку. И наверное, это не просто случайная оплошность, если уж она ведет себя подобным образом.
Макс неловко усмехнулся:
– Я попытался поухаживать за ней.
Памела отметила, что ее предположения оказались верными.
– Понятно. Ты вышел из роли.
– И высказал то, что давно уже копилось у меня в душе…
– Теперь я все поняла… – вздохнула Памела. – Привычный образ рухнул… История Пигмалиона… Но почему, ответь мне ради Бога, ты решил прекратить вашу дружбу?
Макс взглянул на часы:
– У тебя есть сейчас время?
– Сколько угодно.
– Ну хорошо… Все равно самолет я могу заказать только утром. Я знаю, куда она двинется.
– Ты собираешься лететь за ней?
Он с удивлением посмотрел на нее.
– Конечно.
Памела улыбнулась едва заметно.
– Что ж, Макс… – Памела села напротив него. – Начинай свою повесть.
– Более всех удивился я сам, – искренне признался Макс.
– А я нет. Я нисколько не удивилась. Неудивительно и то, что Мора ревновала тебя. Она тоже что-то почувствовала. Раньше, чем ты сам осознал. У нас, женщин, есть интуиция, какое-то шестое чувство. Мне казалось, что в отличие от многих других мужчин, у тебя тоже развита интуиция. Но, видимо, в отношении себя мы зачастую проявляем большую слепоту, чем в отношении других. Сколько времени мне самой понадобилось, чтобы разглядеть истинное лицо Криса за всеми этими защитными масками и ужимками. Только через несколько лет я поняла, что больше не могу думать о нем, как о друге. Я поняла, чего он ждет от меня по-настоящему. – Она покачала головой.
– И я не сразу понял. После того как ей исполнилось двадцать лет… Даже тогда я сомневался… имею ли право…