Алекс была настолько поражена собственным видом, что на время потеряла дар речи. Впервые в жизни она с удовольствием смотрела на свое отражение в зеркале. Она долго и недоверчиво разглядывала себя, поворачиваясь в разные стороны, исследуя эту незнакомую для себя женщину дюйм за дюймом. Ее вид так потряс саму Алекс, что она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и тогда Алекс решительно шагнула из-за занавески, чтобы предстать перед Максом.
То, как он смотрел на нее, заставило ее прослезиться вновь.
– Вот что сотворил Господь, – сказала она дрожащим голосом.
– И увидел: это хорошо, – с притворной небрежностью процитировал Макс, тоже изумленный этой необычайной метаморфозой.
Они вышли из примерочной и направились к кассе. Тут Алекс увидела, какую сумму предстоит выложить за покупки: это было ее двойное месячное жалованье. Макс заметил выражение испуга, промелькнувшее на ее лице, и сказал, отметая всякие протесты:
– Это мой первый подарок тебе.
Шествуя к выходу, Алекс недоверчиво смотрела на свое отражение в каждом зеркале, словно оценивая эту незнакомую ей женщину.
– Еще одна остановка, – проговорил Макс, когда они подошли к парикмахерской. Пока он с удовольствием потягивал кофе и листал воскресные газеты, парикмахер вымыл волосы Алекс, слегка осветлил их и уложил в прическу, которая, как сообщил Алекс помощник парикмахера, являлась модификацией стиля «булочка». Теперь ее волосы, легкие и послушные, словно светились.
– Ну и ну! – воскликнул Макс, отступая на шаг при виде ее. – Я даже не ожидал.
– Как раз все наоборот. Все утро ты только и делаешь, что ждешь меня, – извиняющимся голосом проговорила Алекс.
– Это не самое страшное. – Его глаза снова и снова пробегали по ее лицу и фигуре. И казалось, что он касается ее пальцами.
Когда они проходили мимо косметического салона, Макс заметил:
– У нас можно найти все, что тебе понадобится.
– Давай остановимся пока на этом, – попросила Алекс. – Мне нравится то, что получилось. Но трогать лицо мне не хочется. Пусть уж оно останется таким.
«Не будем спешить, – решил Макс. – Всему свое время».
Они вышли на Лексингтон-авеню, и он предложил: – Куда ты теперь хочешь пойти?
– Мне страшно хочется посмотреть, где ты работаешь, – ответила Алекс. – Туда можно попасть в воскресенье?
– Тебе – конечно.
Бронзовый отлив тонированных стекол придавал зданию таинственный и загадочный вид.
Макс позвонил в дверь, и вооруженный охранник вышел к ним:
– Здравствуйте, мистер Фабиан. Опять за работу, как я посмотрю?
– На этот раз – нет, – ответил Макс, указывая на Алекс, – сегодня только для собственного удовольствия.
Они пересекли мраморный вестибюль и двинулись в сторону лифтов. Макс выбрал тот, который без остановки шел на нужный им этаж. По стенам были развешаны рекламные плакаты фирмы. Позировала для них в основном Мора. Она сидела среди цветов, на кушетке, среди «фамильных» портретов, непосредственная, красивая, желанная. Макс видел, как изучающе осмотрела плакаты Алекс, но молча проследовала за ним дальше. Он подошел к своей двери и открыл ее, набрав код.
– Почему такая секретность? – спросила Алекс.
– На каждом этаже свои секреты и свои тайны. Только так можно сохранить свои достижения в тайне от конкурентов. Это бизнес, в котором люди готовы перерезать друг другу глотки.
Его кабинет был залит светом, льющимся из окон во всю стену.
– О! – вздохнула Алекс. – Какой вид! Как ты при этом можешь работать?
– Уже насмотрелся, – ответил он. – Теперь смотри ты.
Он сел на диван напротив окна и наблюдал, как внимательно она осматривает все, прикасается к разным предметам.
– Столько раз, когда ты уезжал, я пыталась представить себе, где и как ты работаешь, – произнесла она с неясной улыбкой, игравшей на ее лице.
– Ну и как, похоже?
– А у тебя есть секретарша?
– Разумеется. Ей пятьдесят, она замужем за человеком, который работает у нас, и я не представляю, чтобы делал без нее.
– А где ты держишь…
– Это вопросы к ней.