– А вы имеете представление, о чем просите?
– Жасмин, тубероза, сандаловое дерево, кардамон, бергамот, цветы апельсина….
– Один фунт лепестков жасмина стоит двести пятьдесят фунтов. Розы – еще больше, а что касается бергамота, то… На изготовление одной унции эссенции уходит десять тысяч цветков жасмина, сотня специальных французских роз, около тысячи лепестков цветка апельсинового дерева, а также кардамона из Индии. В стоимость не включены лабораторные исследования – необходимо произвести множество проб, прежде чем удастся добиться выхода чистой продукции.
– Ну, если получится что мне надо, выручка покроет все затраты. Я не боюсь платить в тех случаях, мсье Бейл, когда знаю, что каждый израсходованный пенни принесет потом фунт прибыли.
Это откровенное признание не вызвало у него улыбки.
– Опишите мне, как вы представляете себе этот новый запах.
– Мне бы хотелось назвать их «Суть Евы». Эти духи должны как бы символизировать вечную женщину: таинственную, неуловимую, женственную до кончиков ногтей, но в то же время самостоятельную, потому что сегодня, в двадцатом веке, женщина не должна быть лишь тенью мужчины. Этот запах должен нести в себе нечто постоянное как сам мир и в то же время быть совершенно новым. Он должен врезаться в память, быть определенным и сильным и в то же время отличаться тонкостью. Никто не должен спрашивать: «Интересно, какими духами вы пользуетесь?» Все должны сразу их узнавать.
– Да, это впечатляет.
– Поэтому я пришла именно к вам.
Он задумчиво смотрел на ее миловидное лицо, излучавшее уверенность и безмятежность.
– Думаю, что моя продукция – самая лучшая в своем роде, – убежденно продолжала Ева. – Она не только хорошо смотрится – а упаковка это все, поэтому я думаю об особом флаконе для новых духов, – она и на самом деле хороша.
Мои клиенты – это люди высшего света, это женщины, которые хотят иметь все самого высокого качества и готовы платить большие деньги. Без моих духов им не обойтись, – закончила Ева и по молчанию, воцарившемуся в комнате, поняла, что господин Бейл слушал ее с полным вниманием.
– Рынок очень изменился теперь. Сегодня женщины стали очень серьезно относиться к своему внешнему виду и своей коже. Я как раз занимаюсь разработкой принципиально нового состава крема, который хочу назвать «Возрождение». У него будут особый состав и особая формула.
– Но фирма Эсте Лаудер уже производит восстановительный крем.
– И посмотрите, как он продается! Мой – еще один шаг вперед. Он будет стоить в три раза дороже, чем прежний крем. Но перед тем как запустить его на рынок, я хочу наладить выпуск духов, которые утвердили бы мое имя – Ева Черни.
– И что это за волшебные ингредиенты, которые входят в ваш крем?
– Формула пока хранится в тайне. Этот крем делала моя прабабушка. Она передала рецепт моей матери, а мать – мне. Формула его находится вот здесь. – Ева коснулась пальцем головы. – Но истинный секрет – способ продажи, а у меня есть пара идей насчет этого.
– Похоже, – с улыбкой проговорил Генри Бейл, – что у вас по каждому поводу есть свои идеи. Возможно, со временем мы их обсудим.
– Может быть, – согласилась Ева, – но сегодня самое главное для меня – это духи.
Их глаза встретились, и она поняла, что если его что-либо заинтересовало – так это сама Ева Черни. Как она и надеялась.
– Думаю, – сказал Бейл неторопливо, – вам следует поговорить с моим главным парфюмером.
Духи «Суть Евы» появились весной 1960 года и имели просто сногсшибательный успех. Ева настояла на масляной, а не спиртовой основе. «Мои духи должны быть стойкими. Я хочу, чтобы женщина, один раз надушившись, не доставала их снова и снова в течение дня. Женщина должна настолько пропитаться этим ароматом, чтобы он становился частью ее самой».
Ради этого Ева целыми часами просиживала рядом с парфюмером.
«Тепло, тепло… – говорила она, принюхиваясь к новому предложенному им сочетанию, – но все еще не горячо. Может быть, чуточку меньше жасмина?» Или же: «Слишком определенно. А запах должен нести в себе лишь намек и в то же время поражать с первой минуты».
Поскольку Ева совершенно точно знала, что ей нужно, она отвергала все то, что не соответствовало замыслу. Время шло. Счета росли, но Генри Бейл выводил свою подпись, не моргнув глазом. Он не сомневался, что Ева Черни пойдет далеко. И не только потому, что у нее был особый паспорт, который давал ей право входа куда угодно, – ее красота. Но и кое-что другое. Она завораживала его. Вот она – поток остроумия, шаловливость – вроде как пузырьки шампанского, а в следующую секунду – полная серьезность, деловитость, сосредоточенность. Она сама была, как подумалось ему, воплощенным образом собственных духов. Генри заметил, что заходит в лабораторию чаще, чем обычно, что ему нравится просто сидеть и наблюдать за нею, когда она что-то объясняет и доказывает. Он чувствовал странное удовлетворение, которого не испытывал уже много лет. Ева составилась из противоположностей – как и ее духи. Она с легкостью могла обворожить. В ней ощущалась сильная энергия, и в то же время в ней была какая-то беззащитная хрупкость.