«Такая любовь»
В маленьком домике, по крыше которого расползлись тени от развесистых ветвей плакучей ивы, свили семейное гнездышко Оксана да Петр. Вдали от города и цивилизации они жили уже как семь лет, растили двух ребятишек Машеньку и Мишеньку, и строили планы на третьего. Оксана вела домашнее хозяйство, а Петр, как полагается мужчине, добывал деньги – он работал водителем автобуса. За красивую служебную форму, а еще за белокурые волосы и обольстительный взгляд она и полюбила его одним жарким июльским днем. По утрам хозяйка подчевала семью пышными капустными пирогами, а смотря, как супруг уплетает горячий завтрак, все думала: “Один то он у меня ненаглядненький, на свете белом муженька такого больше не сыскать мне”.
Что уж там говорить, Оксана была женщиной роскошной – высокая и пышная, словно боярыня, выращенная в достатке, она сияла круглыми формами, а румянец не сходил с ее щек, ведь она то воду из колодца несет, то дрова рубит, то ковер выбивает. “Петенька то работает, ему то все некогда, он деньги в семью приносит и на том хорошо”, – говорила она любопытным соседкам.
И жили они душа в душу, и не могла Оксаночка налюбоваться мужем Петенькой. Холила его, лелеяла, и больше своей жизни любила. Особенно она ценила минуты, когда они оставались наедине, и он ей все приговаривал: “Каждая складочка на теле любимая! И круглый животик милее всего на свете мне”. И так тепло становилось Оксаночке от нежных слов ее супруга.
Но вот однажды, когда на улице сверкали грозовые молнии, их дом настигла страшная беда. Тощая кондукторша с городского рейса №10 разбила вдребезги их семейное счастье. Она увела ненаглядного Петеньку, “Разлучница коих свет не видывал!”, – тут же окрестила ее вся улица.
И загрустила сильно Оксана, каждый день она горько плакала. “На что покинул меня мой миленький?”, – все спрашивала она у плакучей ивушки. По утрам она горько плакала и днем тоже горько плакала, вечером впадала в истерику, а ночью ей снился Петенька. В сновидениях он был прежний – такой нежный, верный и любящий, обнимал ее крепко, целовал жарко и очнувшись утром до того ей становилось тошно, что слезы снова ручьем бежали из глаз.
В их семейном гнездышке Петр теперь появлялся редко. Но вот однажды, когда Оксана по привычке сидела на лавочке возле калитки, она вдруг вдали увидела автобус. Он источал черный дом и стремительно приближался прямо к ее дому. Взглянув в кабину, женщина не поверила своим глазам – на водительском кресле сидел Петр, он гордо смотрел вперед и курил папиросу. Автобус затормозил прямо у их дома. “Неужто, наконец, одумался? – тут же подумала Оксана, – я так и знала, что он вернется!”. А затем она заметила вышедшую из салона женщину с красными губами, на поясе которой болталась кондукторская сумка. Та положила руку на плечо Петру и, сквозь лобовое стекло, пронзила Оксану надменным взглядом.
– Добрый вечер, Оксана, – сказал Петр, шагающий ей навстречу.
– Добрый, Петенька. Чаю может? – сердце женщины колотилось с бешеной скоростью, она даже положила руки на грудь, чтобы немного успокоиться.
– Нет спасибо, – ведя диалог, мужчина практически не смотрел на женщину, он с любопытством осматривал дом. – Как дети?
– Хорошо, Петенька, по тебе скучают очень, плачут часто.
– Ну и я скучаю, да вот все некогда в гости зайти, график последнее время плотный, водителей не хватает.
Оксана лишь потрясла головой, тяжело вздохнув.
– Я вот по какому поводу. С супругой новой мне жить негде. Снимать жилье дорого, да и не хочется отдавать ползарплаты чужому человеку.
– Само собой – снова понимающе кивнула Оксана.
– А дом этот все-таки мой. Поэтому Оксана, хоть мне и тяжело тебя об этом просить, но я хочу, чтобы вы с детьми съехали отсюда.
Оксана не поверила своим ушам – она надеялась на возвращение мужа в семью, а он просит ее о выселении.
– У меня новая жизнь, супруга вот моя гражданская. Асенька, иди сюда! – из автобуса спустилась женщина, она моргнула Оксане в знак приветствия – я ни в коем случае не тороплю вас. Понимаю, что найти жилье нелегко. Даю четыре месяца.
Еще чаще стали теперь соседи видеть зареванную Оксану. И хоть просьба Петра и ранила ее больно в сердце, но любовь к нему все равно настырно продолжала жить. И так она сильно горевала из-за сложившейся ситуации, что и аппетит былой потеряла. Ела мало, отчего стала таять на глазах. От пышных форм уже ничего не осталось – ушли тучные бока, исчезли щеки на лице, аппетитные ножки, стали все равно, что две тоненькие палочки, а самое неслыханное, что на ее теле появилось то, чего не было никогда – талия. И здешние мужики стали засматриваться вдруг на Оксаночку и даже присвистывать ей вслед.