— Ты в этом уверена?
— Да.
— Я постараюсь скоро устроить для нас спокойный уик-энд. Отдадим детей твоим и моим родителям, а сами отправимся на экскурсию по Флориде. Хочешь?
Растрогавшись, она прижалась к нему.
— О да! Брюс, давай сделаем это. Какая чудесная мысль!
Он поцеловал ее и вышел успокоенным.
Черил горячо молила небо, чтобы этот уикэнд наступил поскорее и продлился как можно дольше. Она не разрешит своих проблем, но, вновь обретя ясность духа, может быть, сможет начать объяснять Брюсу свою жажду творчества. Покуда молодая женщина одевалась, мысль эта не покидала ее. Если бы она решилась спокойно поговорить об этом с мужем, то они смогли бы вместе найти правильное решение. Это был бы лишь вопрос времени.
Она проводила в школу Нэнси и добралась до магазинчика, представляя себе, как отреагировал бы ее муж, если бы она порассказала ему о всех своих несбывшихся честолюбивых замыслах. Достаточно будет обойтись с ним мягко, дать ему понять, что еще ничто не потеряно.
Когда пришла Кэтлин, то Черил встретила ее дымящимся чаем и широкой улыбкой.
— Я бы сказала, что сегодня ты выглядишь лучше! — заметила шотландка.
— Это верно. Вчера я несколько заморочила себе голову. Думаю, на самом деле все образуется, если я открыто поговорю обо всем этом с Брюсом.
— Отличная мысль. Ничего лучше тебе и посоветовать нельзя.
Они выпили чай, а затем Кэтлин задала тот вопрос, которого опасалась ее подруга.
— Кстати, а твой вчерашний ужин, он хорошо прошел?
— Очень хорошо.
— Ну и как он — этот будущий кандидат?
— Очень хорош и с большими претензиями.
— Посмотрите на нее! Значит, он тебе не понравился?
Черил отвела взгляд.
— В личном плане — нет, но, возможно, это будет прекрасный сенатор. Я не хотела бы оказывать на тебя давление при голосовании.
— Ну, вот ты сразу такая церемонная! Прежде всего — я не имею права голоса; далее, я почти целиком полагаюсь на то чувство, которое вызывают во мне люди. Может быть, это и не очень политично, но я уверена, что большинство избирателей действует как и я!
— Ну, тогда ему надо поменять свой имидж. Это уж точно будет задача Брюса.
— О нем еще не слышали?
— Не знаю. Фамилия Фицджеральд — это тебе о чем-нибудь говорит?
Черил умышленно опустила имя в надежде на то, что Кэтлин не будет проводить параллели с их разговором накануне. Она оказалась слишком болтливой, но, слава Богу, не произнесла тогда его фамилии — в этом она могла поклясться.
Кэтлин нахмурила брови.
— Фицджеральд… Стефен Фицджеральд?
Ошеломленная Черил широко открыла глаза.
— Ты его знаешь?
— Дорогуша, высший свет Нью-Йорка только его и знает! Это адвокат мирового масштаба с очень хорошей репутацией, особенно в той области, которая касается торговли произведениями искусства. Он выпустил также несколько книг, посвященных разным видам западной демократии.
— Откровенно говоря, я никогда об этом не слышала. Ты не путаешь его с кем-нибудь другим?
— Ну нет! Я не занимаюсь специально политикой или правом, но поскольку он дает пищу для светской хроники, то я его заметила.
А Черил за одиннадцать лет так ни разу и не слышала о нем! Пусть она не читала светских сплетен, но это было все-таки удивительно — ни единожды не обратить внимания ни на его фамилию, ни на фотографии в газетах. Чтобы себя успокоить, она подумала, что была не одна такая незнающая, поскольку Брюс, похоже, тоже ничего не слышал о нем.
— Расскажи мне, что ты читала о нем, — попросила она.
— Много чего. Прежде всего ты не ошиблась: речь идет действительно о плейбое. Его всегда видят на самых известных светских приемах под руку с модными девушками. Я не подозревала, что он однажды решится выставлять свою кандидатуру на выборах, но он скачет через ступеньки.
— Да, он будет, по-видимому, одним из самых молодых сенаторов.
— Публика любит молодежь.
— Но еще надо, чтобы его признала собственная партия.
— Полагаю, он демократ?
— Да.
— Естественно. В принципе она считается партией бедняков, а там каждый раз выступают миллиардеры.
Черил задумчиво улыбнулась.
— Надо быть действительно миллиардером, чтобы вынести груз избирательной кампании.
— Да, и господин Фицджеральд не отстает в этом отношении: он член большого семейства из Огайо, которое сделало состояние на торговле сельскохозяйственной продукцией. Одна из тех солидных фамилий со Среднего Запада, которые в начале века владели собственными железными дорогами.
Черил чуть было не спросила, почему же тогда он учился в Нью-Йорке, а не в своем штате, но вовремя прикусила язык и продолжала с равнодушным видом: