Он, должно быть, подумал вслух, не отдавая себе ясного отчета в значимости своих слов.
И неожиданно наступило состояние исступления. Она вцепилась в него изо всех сил и издала слабый крик. Жадно ухватившись вместе за свое счастье, они сдерживали дыхание, чтобы как можно глубже пережить и прочувствовать этот наивысший пик, прежде чем медленно опасть в сладостной неге.
Они еще долго пребывали в молчании, рука в руке, вкушая свое блаженство.
Черил, встревожившись, первой открыла глаза.
— Что ты только что сказал?
— Когда?
— Ты не помнишь своих слов?
— Помню, я сказал, что люблю тебя. — Он поцеловал ее в висок. — И я повторяю это.
— А потом ты что-то еще добавил…
Нахмурив брови, он не ответил; однако Черил была слишком встревожена, чтобы заснуть в подобной неопределенности.
— Ты попросил меня никогда тебя не бросать.
— Я? Ты в этом уверена?
— Да. Ты думал об этом и продолжаешь об этом думать. Почему?
Он поцеловал кончики ее пальцев, выдержал долгую паузу и вздохнул:
— Не очень-то понимаю. Последнее время ты мне кажешься странной, и, признаюсь, временами я спрашиваю себя, не жалеешь ли ты о чем-нибудь.
— О чем я могла бы жалеть?
— Это трудно выразить словами. Возможно, более экзальтированной жизни. Я прекрасно понимаю, что иногда твои дни довольно… однообразны. Как я тебя вижу, ты должна, мне кажется, стремиться к большему движению, что ли. Или я ошибаюсь?
— Нет.
Чудесный Брюс! Он все понял сам. Интересно, и как давно? Возможно, несколько месяцев назад. А она-то замыкалась в своем одиночестве, когда так легко было поговорить с ним.
— Потому-то я и предложил тебе этот уикэнд, — продолжал он. — Я считаю, что нам обоим нужно вновь обрести друг друга, разобраться в себе.
— Когда мы отправимся?
— Это-то меня и беспокоит. Эта избирательная кампания так разворачивается, что я сам не знаю, когда смогу освободиться.
— Ну нет! Ты же обещал!
— Знаю, котик мой. Я-то хотел объявить тебе, что контракт подписан, и по этому случаю устроить праздник, а получается видишь как!
Она положила голову ему на плечо.
— Это не ты, это твои обязательства. Ты уверен, что должен лично заниматься этим господином Фицджеральдом?
— Он решительно не идет у меня из головы!
— Дело не в этом. У меня такое впечатление, что он испортит нам лучшие моменты нашей жизни.
— Как это?
— Послушай, одно из двух: либо эта кампания приведет к успеху и мы будем без конца только и слышать о нем, либо это провалится и твое агентство очень рискует. Так?
— Похоже на то.
— И тогда? Еще есть время отказаться.
— Нет. Я только что тебе сказал, что все подписано.
Она прикусила губу. Значит, это была судьба: она должна будет бороться со своим прошлым в одиночку.
— У тебя расстроенный вид.
— Это ничего. Я предпочитаю не очень-то вмешиваться в эту кампанию. Твое дело вести ее, как считаешь нужным, и я не хочу оказывать на тебя давление. Этот господин мне не нравится, но, возможно, он достойный кандидат.
— Во всяком случае мы сделаем из него достойного кандидата.
Она улыбнулась.
— Но все-таки не очень дури публику качеством своего товара!
— Котик мой, публика не дает себя провести. Но как только я обнаруживаю определенные качества у человека или изделия, то я на своем месте, чтобы их выставить в нужном свете. И если Мак-Лоуренс верит в Фицджеральда, то это не случайно. Он душой и телом предан своей политической карьере.
— Действительно, это козырь.
— Главный. Необходимый для нас.
— Если ты так говоришь…
Она поближе придвинулась к нему.
— Уже достаточно поговорили о господине Фицджеральде, как ты находишь? Поговорим лучше о себе? Ты счастлив?
— Я?
Он казался смущенным столь прямым вопросом.
— Да, ты. В данный момент.
— В данный момент я абсолютно счастлив.
— Почему?
— Потому что я нахожусь рядом со своей женой, и мы хорошо ладим, у нас отличные дети и красивый дом…
— А твоя жена — счастлива?
— В этом я не так уверен.
Она выпрямилась.
— Ты должен объяснить мне почему. У тебя обязательно есть какая-нибудь мысль.
— Да, я тебе уже ее высказал: мне кажется, что тебе чего-то не хватает.
— Брюс! Ты знаешь, что это такое?
Он посмотрел долгим взглядом ей в глаза. Она больше не казалась печальной, напротив, ее зрачки сверкали возбуждением.
— Нет, — признался он. — С какого-то момента я сам себя об этом спрашиваю, будучи не в состоянии как следует уяснить, что же это.