— Ты считаешь его нечестным?
— Ну уж не так, но…
Кэтлин взглянула ей прямо в глаза.
— Скажи мне: он пытался делать тебе какие-нибудь предложения, ведь так?
Она опустила голову, прекрасно зная, что не смогла бы лгать своей подруге.
— Да.
— Значит, ты так боишься его именно по этой причине?
— Может быть. Согласись, есть отчего.
— Я тебя понимаю. Однако я с трудом могу вообразить, как ты могла бы объяснить своему мужу, что… Ты, по крайней мере, ему ни о чем не рассказывала?
— Нет. Думаю, что сделаю это теперь.
— Послушай, возможно, я вмешиваюсь не в свое дело, но на твоем месте я бы от этого воздержалась. Ты знаешь, какое значение придает Брюс этой избирательной кампании; было бы неверно упрекать тебя, строго говоря, в ее развале, но это в какой-то степени то, что ты совершила бы… Я предполагаю, что Стефен повел себя так в тот день, когда пригласил тебя на ужин и ты надела мой зеленый костюм?
— Да.
— Он потом к этому возвращался?
— Однажды.
— Давно?
— Довольно давно. Думаю, я достаточно ясно дала ему понять, так что больше не слышала о нем.
— Во всяком случае очевидно, что с того момента ты уже больше не носишь его в своем сердце.
— Как ты об этом догадалась?
— Это же яснее ясного!
— Ты считаешь, что Брюс это поймет?
— Не знаю, но он зажат между вами обоими в тиски, и положение у него незавидное.
Молодая женщина схватилась за голову обеими руками.
— И зачем Стефену надо было снова приставать ко мне?
— Снова приставать к тебе?
— Да. Ты, наверное, догадалась, что это тот самый Стефен моей юности.
Кэтлин покачала головой.
— В какой-то момент я подумала об этом, но потом отбросила эту мысль. Это выглядело настолько невероятным!
— Тем не менее это правда, и, насколько я знаю, познакомился он с Брюсом благодаря чистой случайности. Лишь увидев меня вечером в ресторане, он все понял, впрочем, одновременно со мной.
— Какое из ряда вон выходящее совпадение!
— Можно и так сказать. Теперь взгляни на ситуацию, в которой я оказалась: боюсь, Брюс станет сомневаться в чем-нибудь из этой истории и, естественно, понапрасну; он, должно быть, так или иначе узнал, что мы со Стефеном виделись, и после этого не разговаривает больше со мной. У него такой несчастный вид!
— Ты полагаешь, что облегчишь его состояние, открывшись ему сейчас во всем?
— Не знаю, теперь уже не знаю… Пять минут назад я на это решилась твердо. Он вправе знать все.
— Конечно, но разве сейчас удобный момент? Не сочтет ли он твои откровения тормозом для своей кампании?
— О Кэтлин! Все настолько сложно! Чем больше я буду оттягивать, тем больше он станет обижаться на меня.
— Не обязательно. На твоем месте я не стала бы говорить ему в лоб, как, похоже, ты собираешься сделать. Прежде всего я бы попыталась поладить с ним, максимально успокоить его. В конце концов, у тебя есть козырная карта: ты знаешь, что его подозрения, если они и существуют, безосновательны. Постарайся выглядеть чистосердечной с ним, предоставь Брюсу выиграть эту кампанию; потом ты смогла бы все объяснить ему наедине, спокойно, когда ставка перестанет иметь для каждого из вас столь уж большое значение. Я уверена: в данный момент он считает тебя настроенной против всего, что он предпринимает.
— Почему ты так говоришь?
Шотландка улыбнулась.
— Я знаю тебя. Когда ты нервничаешь, то именно так и выглядишь для своего окружения.
— Прости меня. Это невольно.
— Я-то знаю, но Брюс разыгрывает сейчас очень важную для себя партию, хотя, может быть, и не отдает себе полный отчет в этом. Ему необходимо, чтобы его берегли в такой момент.
— Его всегда надо беречь. Он исключительный человек, которого я не хотела бы потерять ни за что на свете.
— Тогда на твоем месте я держалась бы крайне терпимо и внушала ему уверенность.
— Ну что бы тебе не открыть консультацию по семейным вопросам? Тебя бы озолотили.
— Сама себе удивляюсь.
Когда наступил вечер, Черил допоздна задержалась в мастерской, работая над медным браслетом, который она инкрустировала янтарем. Стояла глубокая ночь, когда она добралась до своего дома.
Брюс ее не ждал. С тяжелым сердцем она сразу поднялась в спальню, где нашла его за чтением. Он не отреагировал на ее приход, и Черил обрадовалась, что муж не настолько в плохом настроении, чтобы закрываться от нее.
Он сидел в кровати к ней спиной, с видом полностью погруженного в книгу человека. Даже не сняв обувь, она устроилась с ним рядом и принялась тихонько гладить его по голове. Сначала он не реагировал, но поскольку она продолжала, спускаясь вниз по затылку, то он сделал немного резкое движение, чтобы как бы отстраниться от нее. Не теряя надежды, она слегка коснулась его щеки, при этом прижалась к нему всем телом.