— Ну и что, изменила разок, но вернулась же к тебе, значит тебя любит, — кричала она сыну.
— Мать, ты о чем? Как можно простить измену? Что-то ты не особо хотела вернуть отца, когда он приходил просить прощения. — Рома тоже кричал на мать.
— Это не твое дело, он изменил мне!
— А Илона изменила мне. Все, прекрати этот спор, я к ней не вернусь. Я вон, лучше на Настьке женюсь, чем вернуть к этой шалаве.
— На ком? На Настьке, на этой нищете? Если женишься на ней, я лишу тебя денег, будешь сам обеспечивать свою нищенку и тащить всю эту семейку ущербную.
— Не твое дело, кого я буду обеспечивать. А к Илоне не вернусь.
Настя с круглыми от шока глазами вышла на кухню, где мама также шокированная сидела и слушала ссору между соседями. Слова тети Тони были для нее хуже удара. Она даже не могла поверить, что тетя Тоня, которая была для нее как вторая мама, так относится к ней. Нищета? А сама то она кто? Разве не помнит, как прибегала к маме, просила занять денег и не всегда отдавала? Как отец бескорыстно помогал дяде Олегу чинить машину, иногда за свои деньги покупая какие-то детали. Как мама покупала им продукты, звала их на обед, когда у них были денежные трудности. И после этого всего тетя Тоня называет ее нищенкой, а семью ущербной? Это было сравни предательству, подлому мерзкому предательству.
Они всей семьей слушали крики из-за стены. Папа качал головой, мама кусала губы. Настя видела, что она все порывалась пойти к соседям, но отец отрицательно покачал головой:
— Не ходи, сами разберутся. Не наше это дело. Пусть говорит, что хочет, будь выше этого. И не вздумай устраивать с ней разборки. Поверь, она поплатится еще за свои слова без нас.
Они тихо передвигались по квартире, отец даже не стал смотреть телевизор. Настроение у всех было отвратительное. Настя еще никак не могла понять позицию тети Тони, которая готова была принять измену Илоны ее сыну, а сама не простила мужа. Для нее это было слишком трудно понять. И как она могла так со своим сыном? Заставлять вернуться к человеку, который изменял из-за какой-то корысти. Для Насти это было совершенно не понятно.
Рому она увидела только через день, встретила его на улице, когда возвращалась со школы. Он сидел на спинке скамейки у подъезда, читал что-то в своем смартфоне. Она притормозила и поздоровалась. Он поднял голову, улыбнулся.
— Привет, мелкая. Как дела? Давно не виделись, — сказал он.
У Насти в душе запели соловьи.
— У меня все хорошо, заканчиваю школу, готовлюсь поступать, — ответила она с улыбкой.
— Уже решила, куда?
— Да, в медицинский. Только придется уехать.
— Молодца, горжусь тобой.
— А у тебя как дела? — с осторожностью спросила Настя.
— Все пучком, — ответил он с наигранной веселостью. — Учусь, работаю.
— О! А где работаешь?
— Мы с пацанами одно дело замутили. Там покупаем, здесь продаем, — он снова улыбнулся. — Может, вечером выйдем к парням в беседку?
— Давай, — Настя сияла от счастья. Ромка вернулся! К ней вернулся и теперь все будет хорошо.
Настя с трудом дождалась вечера. Когда Ромка стукнул ей условным стуком в стену, она подскочила и стала лихорадочно собираться.
— Ты куда? — спросила мама, увидев сборы дочери.
— Мы с Ромкой выйдем в беседку, посидим немного.
— Дочь, помни, о чем я тебе говорила.
— Хорошо, мама. Все, я побежала.
Ромка ждал ее возле подъезда и у него на плече висела гитара. На лице девушки расцвела улыбка. В беседке было много парней. Они заулюлюкали, закричали, когда увидели Ромку. Сегодня он посадил Настю рядом с собой и как прежде закинул свою руку ей на плечи. Тепло разлилось по ее телу. Она закрыла глаза и провалилась в свою личную нирвану.
Потом Ромка снял с нее руку, положил гитару к себе на колено и стал играть. Пока он пел, поворачивал голову в ее сторону и Настя видела его глаза, в которых играл какой-то бесенок. Иногда он подмигивал ей, от чего сердце сладко сжималось с нежный комочек и билось тихо-тихо, чтобы не спугнуть этот хрустальный момент. Казалось, что сегодня самый замечательный вечер. Но неожиданно все испортилось. К беседке подошли две девушки. Илона и ее подруга. Но на этот раз парни промолчали и не спешили уступать им места.
— Мальчики, может пустите к себе в компанию? — Проговорила Илона.
Ромка встал, закинул гитару на плечо и быстрым шагом вышел из беседки, направился к подъезду. Илона поспешила за ним, пыталась схватить его за руку.
— Рома, постой, нам надо поговорить! Ну погоди же ты! — кричала она.
Но Рома вырвал свою руку и почти побежал домой. Он успел захлопнуть дверь подъезда перед ее лицом. Илона стала стучать в нее, просила открыть. Потом она стала на домофоне набирать квартиру Ромы.
Настя сразу же вышла из беседки следом за Ромкой и Илоной, видела, как та бьется в дверь. Она не стала заходить в подъезд, понимая, что запустит туда эту суку. Она отошла в сторону, спряталась за кустами, чтобы Илона не увидела ее.
Загорелся свет в квартире их третьей соседки на первом этаже бабы Люды, открылось ее окно и она сама высунулась на улицу.
— А ну прекрати шум, сейчас милицию вызову, — крикнула бабушка.
— Лучше дверь открой, — огрызнулась Илона.
— Я тебе сейчас открою! А ну отойди от двери, шаболда, я милицию вызову.
Вместо ответа Илона разразилась грязным матом.
— Ах ты ж дрянь! Все, я вызываю наряд.
Баба Люда отошла от окна. Илона сделала пару шагов от подъезда, намереваясь уйти, но как на зло подъехала тетя Тоня, которая обрадовалась, увидев Илону и вместе с ней пошла в подъезд. Настя уже хотела пойти домой, как с грохотом распахнулась входная дверь и из подъезда вылетел разъяренный Рома, подскочил к своей машине, сел в нее и уехал.
Баба Люда снова высунулась в окно.
— Ромка, поганец, снова хлопаешь дверями. Я найду на тебя управу, — кричала соседка. Она еще немного выглядывала на улицу, вглядываясь в темноту ночи, потом закрыла окно и выключила свет.
Настя стояла, не рискуя войти в подъезд. Минут через десять вышла Илона с недовольным лицом и пошла в сторону беседки, где ее дожидалась подруга.
Когда Настя все-таки вернулась к себе домой, мама стала расспрашивать, что произошло.
— Ты бы слышала, как они кричали, думала, что поубивают друг друга, — сказала мама, когда Настя рассказала ей предысторию. — Вот скажи, что Тонька думает? Она совсем что-ли своего сына не уважает? Может, сходить к ним, поговорить?
— Лиза, не лезь к ним. Пусть делают, что хотят, — вмешался отец. — Пусть хоть поубивают. Мы потом вызовем полицию, трупы увезут. Они сами идут к этому. Ты только окажешься крайней. Не связывайся с Тоней, ты же видишь, во что она превратилась? Если она не умеет ценить то хорошее, что мы ей делали, и не понимает, как поступает с сыном, так пусть живет в своей желчи в кругу достойных себе.
— Дима, ну разве так можно? — тихим голосом, чтобы не услышали соседи, возмущалась мама. — Эта шалава изменила Роме, а мать настаивает, чтобы он вернулся к ней. Ну как так можно? У меня в голове не укладывается. А про то, что мы им сделали — помнишь мультик был. Как там говорили? Делай добро и бросай его в воду? Не нужны мне ее благодарности. Мне просто неприятно, что она сама напрашивалась на дружбу, пыталась наших детей поженить.
— Лиза, ну ты же помнишь притчу Омара Хайма «О зеркале»?
Одного мудреца спросили — Почему бедные более приветливы и менее скупы, чем богатые? — Посмотри в окно, что ты видишь? — Вижу, как дети играют во дворе. — А теперь посмотри в зеркало. Что ты видишь там? — Себя. — Вот видишь. И окно, и зеркало — из стекла, но стоит добавить немного серебра — и уже видишь только себя.
Вот так и Тоня. Видит только себя и деньги. Скажи спасибо, что она не улыбается тебе в лицо, а за спиной не точит нож, который при любом удобном случае вонзит в спину.
Мама обняла отца.
— Ты у меня самый лучший.
К ним подошла Настя и обняла обоих родителей.
— Это вы у меня самые лучшие.