— Да я же не глухая и не слепая. Пока ты на работе, я с соседками общаюсь. Вот они и рассказывают все. Правильно, что не связалась твоя Настюшка с ним, не ее это человек, темный он, с червоточиной, везде только свою выгоду видит. А дочка твоя светлая, добрая. И слава Богу, что эта Тонька уехала отсюда. Бесы в ней теперь живут, золото глаза застило. Не видит теперь она добра в людях, злой, жадной, надменной стала. — Полина Афанасьевна рассмеялась, как Лиза скривилась от слова «бесы». — Лизавета, ты что подумала? Что я сошла с ума, бесов вижу? Нет, — она снова звонко по-молодому рассмеялась. — Это не те карикатурные бесы с рогами и копытами, это ее внутренние черные силы, если хочешь, можешь назвать — жадность, стяжательство, злоба, обида, которые взяли верх на честностью, доверием, верой и любовью. Поверь мне, отплатит еще ей судьбинушка за все. Точно, кто-то там на Верху есть и за всеми нами смотрит, раздает по делам его.
— Вы про Бога?
Полина Афанасьевна на какое-то время замолчала, пожевала губами, потом ответила:
— Знаешь, в того Бога, которым сейчас всё прикрыть стараются и которому в этих золотых церквях поклоны бьют толпы неверующих в него, потому что так модно, я не верю. Есть что-то Выше всего этого, я называю его Создателем. Он никому спуску не дает, воздает каждому по заслугам. Я еще ни разу не ошиблась, наблюдая за тем, как люди выбирая себе свой путь и как Он наказывает или поощряет за это.
Лиза кивала головой, слишком это было для нее близко.
— Зря люди не верят в Вышние силы, — продолжала баба Поля. — Живут не по кону, не по совести, куда-то спешат, пытаются обмануть другого и в итоге получают по заслугам своим, а потом начинают обвинять других в бедах своих. Нет, чтобы оглянуться на себя и понять, где он свернул не туда со своей дороги. Только не думай, что те, кто сидит и ничего не делает, какие-то плюшки получает. Тоже получает и иногда так, что нарочно не придумаешь. Была у меня соседка, какая-то забитая по жизни, ничем не интересовалась, ни с кем не общалась. К пятидесяти годам одной осталась, жила затворницей в своей квартире, ни котенка, ни ребенка. Никому ни единого хорошего дела не сделала, слова доброго ни сказала. Спрашиваю ее как-то, не устала ли она так жить, а она обругала меня, сказала, чтобы я не лезла к ней, требовала оставить ее в покое и не трогать. Так что ты думаешь? Через год она слегла и больше встала. Наказал ее Создатель — не хотела шевелиться, вот и получи. Теперь лежит бревнышком, гадит под себя. И никому не нужна. Я пару раз зашла к ней, хотела помочь, но услышала от нее, что это я виновата во всем, что прокляла ее. Ну не дура ли? Оставила я ее в покое, как она и просила.
— Интересно, — только и смогла проговорить Лиза.
— А чего интересного? Все как есть говорю. Ты и сама на своей работе с таким сталкивалась, что и рассказать кому, так не поверят. Да и примет, наверное, у тебя уже немерено накопилось. Ведь так? — Прищурилась в вопросе соседка.
— Это точно, не поверят. И приметы тоже есть, которые на сто процентов работают.
Лиза уже давно заметила, что что-то такое существует в этом мире, кто наблюдает за ними, помогает по мере возможности. За время работы она могла с точностью сказать, что произойдет с тем или иным пациентом, которые попадали на операционный стол. Их хирург, врач от Бога, Феликс Иванович, которому в прошлом году исполнилось уже шестьдесят пять лет, и которому нет равных в области, каждый раз перед операцией что-то нашептывает себе под нос и делает какие-то знаки рукой. Только потом дает команду начинать.
Как-то молодые врачи у него стали спрашивать, чего это он молится перед операцией, а тот без какой-либо улыбки ответил, что он просит Защитника помочь спасти жизнь пациенту.
Да и сама Лиза, стоя рядом с Феликсом Ивановичем, перед началом операции каждый раз просила у кого-то Там наверху помочь доктору. Два года назад произошел случай, который просто шокировал саму Лизу. На столе оказалась молодая девочка семнадцати лет. Она переходила дорогу в наушниках и не услышала сигнал машины. В результате оказалась у них в крайне тяжелом состоянии. Ей бы еще жить да жить, а она лежит тут под операционным светильником, а Феликс Иванович пытается спасти ей жизнь. Операция шла тяжело и долго, уже все устали. Даже сам Феликс Иванович стал уставать, Лиза почти каждую минуту промокала с его лба пот. Он сквозь зубы ругался с кем-то, говорил, что никому не отдаст эту девочку. И тут Лиза заметила, как от солнечного сплетения пострадавшей поднялась волна мерцающего воздуха, похожего на то, как нагретый воздух поднимается над разогретым асфальтом. И она почувствовала какое-то движение ветра на своем лице, совсем легкое, которое поднималось все выше и выше. Тут же запищали приборы, показывая остановку сердца. Доктор, который никогда не позволял себе лишнего, зло выругался на какие-то злые силы, которым он ни за что ее не отдаст, начал реанимационные мероприятия. Лиза, увидев «волну», которая зависла над операционным столом, не могла поверить своим глазам. Она наяву почувствовала, как в операционной идет борьба между Жизнью и Смертью за эту девочку, и сейчас только ее душа решает, что ей делать, остаться или уйти. Какое-то отчаяние взяло Лизу и она, глядя на мерцающую «волну», приказала: «А ну, возвращайся на место, помоги нам». Феликс Иванович только поднял на нее глаза и одобряюще кивнул головой. И в это время она снова почувствовала на своем лице легкий ветерок, «волна» вернулась к груди девушки и пропала в ней. Девушка сделала первый вздох и сердце ее забилось.