Валерка вспомнил, как однажды к нему домой зашел Егоров. Мать поставила чай, послала Валерку за «клубничной». Они вспоминали Валеркиного отца, уголовный розыск и сидели утомленные и потеплевшие, ставшие словно ближе друг другу.
— Знай, Валерий, — говорил Егоров, — тебе придется десятки раз выбирать между своим и общим, оставаясь один на один со своею совестью. Жена будет встречать многие праздники без тебя. Может случиться, что в новогоднюю ночь ты только пожмешь руки товарищам и никуда не уйдешь из кабинета… Но будут дни, когда ты почувствуешь себя самым нужным человеком в целом городе, потому, что ты, ты спас жизнь людям! Ты никогда не пресытишься этим чувством: тебя всегда будут ждать другие, такие же нужные дела, и всякий раз раскрытие преступления начинается с самого начала… Я лично — выбираю уголовный розыск…
Метрах в двухстах от клуба они остановились. Где-то невдалеке прокричал паровоз, раздался лязг сцепляемых вагонов. Станция была рядом.
— Ну пока, ни пера, ни пуха, — шепнул Эдик, хотя вокруг никого не было.
Барков ушел на станцию, а Валерка замешался в толпу ребят — студентов сельскохозяйственного института, проходивших практику в совхозе. Купив билет, он подошел к пожилому лейтенанту, стоявшему у дверей, и передал привет от Ратанова. Это был участковый уполномоченный Созинов, о котором их предупредил начальник отделения.
В клубе хозяйничали девчата. Они сновали по двухэтажному зданию из зала, находившегося на втором этаже, в раздевалку, к большому прямоугольному зеркалу, вставленному в массивную дубовую раму.
Лоев сразу заметил заведующую клубом — девушку лет двадцати трех, с большими голубыми глазами и толстой длинной косой, закрученной вокруг головы. Она рассеянно, слегка морща лоб, слушала плотного крепыша в очках, говорившего ей что-то низким грубоватым голосом.
«Когда березку стройную ты встретишь на пути, — пела радиола, — ты на нее, пожалуйста, вниманье обрати…»
В городе эту песню уже давно не пели.
Валеркой никто не интересовался, как и он бывало, не обращал внимания на сидевших в зале незнакомых ребят, когда приходил в клуб на танцы. А ведь, наверное, были случаи, когда и там, рядом с ним, сидели такие же Лоевы, которые тоже отказывались от чего-то своего ради его спокойствия и его счастья.
Дядя Вася кивнул Лоеву. Валерка вышел в коридор.
— Десятый час. Все тихо. Я, пожалуй, к Бусыгинскому клубу подамся. А заведующую я на всякий случай предупредил и тебя ей показал… Ты не против?
— Ничего… Счастливо!
Высокая, еще совсем прямая фигура участкового мелькнула в проеме дверей…
Показался Барков. Они вышли на крыльцо. Теперь музыка звучала тише, приглушеннее, как будто рождалась она на бетонированном лесном шоссе вместе с ночным ветром и шелестом сухих осенних листьев; ночной холодок медленно обволакивал и крыльцо, и сад, и побелевшие далекие звезды.
На шоссе слышались чьи-то голоса.
— Грустишь? — спросил Барков.
— Выбираю уголовный розыск…
С шоссе взлетела уже новая мелодия: «Все часы сговорились и не идут…»
Четверо мужчин прошли мимо них в клуб. Они шли гуськом, и один из них негромко сказал:
— Ушел. Я сам видел. И здесь потеплее.
Валерка вздрогнул. Барков с силой наступил ему на ногу.
— Он. Их четверо, нам его вдвоем не взять… Беги к Бусыгину, зови дядю Васю… Поднимай наших…
Валерка отошел от крыльца, темнота словно смыла его и выбросила где-то далеко от клуба. Выждав несколько минут, Барков погасил папиросу, осторожно вошел в клуб. И сразу увидел Волчару. Рядом с ним стоял второй мужчина, лицо которого Баркову показалось тоже очень знакомым, как будто он повторял уже кому-то эти запоминающиеся приметы: «волосы черные, рост средний, телосложение крепкое, в сапо…»
Как сон!
Рядом с Варнавиным стоял оживший робот — Николаев. Черень.
Барков вспотел. Он больше не смотрел на них, боясь вызвать то самое странное притяжение, когда человек мгновенно оглядывается, будто почувствовав затылком устремленный на него тяжелый взгляд.
Черень посмотрел на часы и что-то сказал Варнавину.
«Поезд, — вспомнил Барков, — запаздывающий на час поезд!»
Теперь все зависело только от него. До поезда оставалось минут тридцать и до этого времени Валерка все равно не успеет.
Барков обошел здание и по пожарной лестнице поднялся к окну. Заведующая клубом вывела из зала злостного курильщика и читала ему нотацию в коридоре. Волчара и Черень спокойно стояли у дверей.