— Джимми Ичхоук отец Вайноны, — воскликнула она. — Просто… случайный незнакомец. — Стелла снова открыла альбом. Она была так же сильно шокирована, как и я.
— Черт подери! — выругался Уилсон рядом со мной. Ругательство прозвенело в маленькой гостиной, неожиданно превратившейся в комнату зеркал.
— Мисс Хидальго, вы должны все рассказать, — твердым голосом потребовал Уилсон, прижав меня к себе. — Не знаю, какую игру вы ведете…
— Я не играю в игры, молодой человек! — воскликнула Стелла. — Я не знаю, что все это значит. Все, что я знаю, это то, что я встретила Джимми Ичхоука, когда мне был двадцать один год. В 1975-ом. Я окончила колледж и ездила со своим отцом по индейским резервациям в Оклахоме, — говоря это, Стелла покачала головой, словно не верила в то, что говорила.
— Мой отец был членом племенного совета, который пытался вернуть федеральный статус индейцам пайути. Племя пайути утратило свою государственность в 1950 году. Что означало, что сохранить права на наши земли и воду — на то немногое, что у нас было — почти невозможно. Южные пайути почти исчезли с лица земли. Помимо оставшихся группок пайути мы посетили также несколько разных резерваций, чтобы получить поддержку в своем деле.
Голова шла кругом, а положение индейцев пайути стало еще одним пунктом в списке того, что мне было-необходимо-узнать-прямо-сейчас.
— Мисс Хидальго, вам стоит немного продвинуться в вашей истории, — попросил Уилсон.
Стелла кивнула, очевидно, запутавшись в том, с чего начать и что по-настоящему значимо.
— Это была любовь с первого взгляда. Я была замкнутой, он тоже. Нам было очень комфортно друг с другом. Но мы пробыли в Оклахоме недолго, моему отцу не понравился Джимми. Он беспокоился, что я отвлекусь от будущего, к которому шла. — Она повела плечами. — И беспокоился не напрасно. Я мечтала стать следующей Сарой Уеннемака, а после этого я могла думать лишь о том, как бы стать миссис Джимми Ичхоук.
Имя Джимми, произнесенное Стеллой в подобном контексте стало для меня очередным ударом. Я даже не стала спрашивать, кто такая Сара Уеннимака. Другой день, другая история.
— Почти год мы писали друг другу письма. На тот момент я работала на Ларри Шивва, который позже работал в администрации Картера по индейским отношениям. — Стелла ускорилась. — Джимми хотел быть ближе ко мне. Он даже на Запад переехал… только для того, чтобы быть рядом. Он был невероятно талантливым резчиком по дереву. Работы принесли ему некоторое национальное признание, и он стал продавать их. Он копил на открытие магазина. — Ее голос затих, и она, казалось, не очень хотела продолжать. Но время молчания миновало, и я подтолкнула ее.
— Стелла. Мне необходимо знать, что произошло, — потребовала я, заставив ее взглянуть на меня. Ее глаза были полны сожаления, плечи поникли.
— Джимми взял свои сбережения и купил на них грузовик и трейлер. И приехал сюда. Он знал, что мой отец не поддержит наш брак. Это загубило бы мою карьеру. А я несла ответственность перед своим сообществом. Я была первой в нашей семье, кто окончил колледж, первой пайути в том числе. Мне было суждено вершить большие дела. Поэтому… мы встречались в тайне от моих родителей. Я злилась на них. Я была взрослой, а Джимми был замечательным парнем и индейцем. И я не понимала, почему не могу иметь и карьеру, и Джимми. Но в итоге я подчинилась родителям. Я обвиняла их, потому что это было намного легче, чем обвинять себя. Я прикрывалась родителями, чтобы как-то извинить себя. Но на самом деле, я была амбициозна и боялась потерять свои амбиции. Я боялась стать, как моя мать — осесть в резервации, всю жизнь быть бедной, никем не замеченной, ничего не добившейся.
— Что произошло? — настоятельно произнес Уилсон.
— В 1976 году Джимми Картер был избран президентом, и меня пригласили обратно в Вашингтон, в офис по делам Индии, работать ассистентом Ларри Шивва. Мой отец был уверен, что я сыграю важную роль в возращении статуса племени пайути. И я поехала. А Джимми никогда не просил меня не ехать. Он говорил, что любит меня, но… никогда не умолял остаться.
— Через шесть недель я узнала, что беременна. Я пробыла в Вашингтоне до тех пор, пока мой босс — хороший друг моих родителей — не позвонил им и не сдал меня. На тот момент я была уже на седьмом месяце и не могла скрывать свою беременность за платьями с высокой талией и платками. Я была слишком далеко, чтобы лететь домой, хотя была расстроена, а мои родители опозорены. Я вернулась домой лишь когда родилась Винни. Но Джимми там уже не было. А я была слишком горда, чтобы искать его.