— Я знаю. — Она окинула взглядом многочисленные блоки и ремни, удерживающие под немыслимым углом ее правую ногу, закованную в гипс от бедра до щиколотки. Гипсовую повязку наложили и на правую руку, а левое плечо и грудную клетку стянули бинтами и хирургическими скобками. — И как долго это продлится? — спросила она, думая прежде всего о Дестини. Ведь малышке придется обходиться без мамы.
— Пять месяцев. Возможно, шесть. Пока рано что-либо утверждать. Вы снова сможете ходить, но кости таза подверглись слишком сильным повреждениям, и когда они срастутся, весьма вероятно, у вас останется легкая хромота. Что же касается других серьезных травм…
— Вам вовсе не обязательно говорить об этом снова, — поспешно перебила его Артемис. — Я не смогу иметь детей, но для меня это не такой страшный удар, как вы думаете. Мой муж бесплоден. Наша дочь — приемный ребенок. И если мы захотим еще детей, мы их усыновим.
— Хорошо. — Доктор улыбнулся с явным облегчением. — Тогда все, что вам остается, миссис Гауэр, — это ждать, когда срастутся кости. В ближайшие несколько месяцев неподвижности вам потребуется масса терпения.
Узнав, что ей предстоит провести в больнице еще несколько месяцев, Артемис сразу же забеспокоилась о Дестини. Руперт должен найти няню, чтобы та присматривала за девочкой. Кир-стен годится только на то, чтобы одеть ребенка, приготовить завтрак или отвезти девочку в школу и обратно, но она совершенно не способна ухаживать за ней постоянно. У нее просто недостаточно опыта и знаний.
— Найди опытную няню, дорогой, — попросила она Руперта, когда он пришел навестить ее в больнице.
В следующий раз Руперт привел Дестини. Произошла ужасная сцена. Увидев гипсовый панцирь на теле матери, девочка закричала от страха. Ее никак не удавалось убедить, что гипсовые повязки и бинты не причиняют боли. Артемис безумно хотелось взять ребенка на руки, приласкать и успокоить, но, прикованная к кровати, она вынуждена была лежать неподвижно. От переживаний у нее резко поднялось давление. Руперт с вопящим ребенком на руках чувствовал себя совершенно беспомощным. Истерика Дестини привлекала к нему всеобщее внимание, и казалось, его вот-вот хватит удар.
— Любому ребенку пяти с половиной лет было бы трудно объяснить, почему мамочка лежит, опутанная бинтами с головы до ног, — с горечью произнес он, вернувшись в палату после того, как оставил дочь на попечение Кирстен. — Но еще труднее растолковать это Дестини. Лучше бы я никогда не приводил ее сюда.
Руперт был совершенно прав, и при мысли об этом у Артемис хлынули из глаз слезы. Как же она выдержит эти месяцы полной неподвижности без своей малышки? Как она сможет лежать долгие недели, закованная в гипс, и не видеть Дестини? И как отразится на ребенке разлука с матерью?
— Отвези ее в Испанию, Руперт. Пусть побудет там подольше, — решила Артемис после долгих раздумий. — Ей нравится жить на вилле — там у нее есть Луис, с которым можно играть, и, я думаю, в Марбелье она будет меньше скучать по мне.
— Я отвезу ее туда вместе с новой няней, но не смогу остаться с ними.
Руперт выглядел измученным и осунувшимся. Артемис никогда бы в этом не призналась, но ей было приятно, что муж так тяжело переживает ее несчастье. Значит, она по-настоящему важна для него. Но в то же время Артемис прекрасно понимала, что Руперт не может целыми неделями не появляться в банке, особенно теперь, когда лето закончилось и предстояла напряженная работа.
— Дестини и Мариель прекрасно поладили, правда? — робко спросила Артемис. Новая няня несколько раз появлялась в больнице, чтобы Артемис могла с ней познакомиться и удостовериться, что эта женщина подходит на роль воспитательницы и сумеет позаботиться о Дестини. — В Испании уже начались занятия в школе, но уроки у Луиса заканчиваются в два часа. Значит, они с Дестини смогут проводить вместе массу времени. Думаю, все будет хорошо, даже если ты не останешься с ними. Ты ведь сможешь прилетать в Марбелью на выходные, правда?
Руперт пообещал, что так и сделает, развеяв все страхи Артемис. Казалось, он внезапно перестал быть эгоцентриком, а жена и дочь заняли главное место в его жизни.
Из окна отдельной палаты Артемис открывался вид на живописную аллею. Листья на деревьях уже начали менять цвет с зеленого на желтый и багряный. Скользя по ним взглядом, Артемис подумала, что в Марбелье уже спала летняя жара, установилась теплая погода и Дестини, играя с Луисом, сможет проводить почти все время на воздухе. Конечно, ей придется пропускать занятия и вряд ли это понравится руководству местной школы, но тут уж ничего не поделаешь. Как-никак речь идет об исключительных обстоятельствах. В Глостершире Дестини постоянно ощущала бы отсутствие матери. В Марбелье, в обществе Луиса, она не будет так тосковать по Артемис. Теперь оставалось только попрощаться с малышкой.
— Думаешь, стоит, Артемис? — Подтянутый, в безупречном костюме, Руперт походил скорее на консультанта, пришедшего с деловым визитом, чем на мужа, решившего навестить жену. — Дестини тут всех переполошит громкими воплями, когда увидит, что ты по-прежнему упрятана в гипс. Мне придется уносить ее, ревущую и брыкающуюся, а ты так расстроишься, что давление у тебя подскочит до верхней планки. Может, тебе лучше вообще не прощаться с ней?
Артемис понимала, что Руперт прав, но не могла заставить себя последовать его совету.
— Я не увижу ее еще долгие месяцы, — неуверенно возразила она. — Я должна попрощаться с ней, Руперт. Может, если Мариель придет вместе с малышкой, Дестини не так перепугается?
Но Артемис напрасно надеялась. Дестини испугалась так же сильно, как и в первый свой приход.
— Вот почему в больничные палаты не разрешают приводить детей младше восьми лет, — раздраженно заметил Руперт, пока Мариель пыталась успокоить Дестини, а Артемис лежала и обливалась слезами, беспомощная, словно ощипанная курица. Он глубоко вздохнул, стараясь подавить растущую досаду и злость, и повернулся к Дестини: — А теперь будь большой храброй девочкой и поцелуй мамочку на прощание.
Дестини изо всех сил старалась быть послушной. Она обхватила Артемис за шею и покрыла ее лицо мокрыми липкими поцелуями. Ее маленькое тельце содрогалось от рыданий.
В палату вошла медицинская сестра, и Руперт подхватил девочку на руки.
— Мамочка! — отчаянно взвизгнула она, когда отец поставил ее на ноги перед Мариель. — Мама! Мама!
Взяв Дестини за руку, Мариель попыталась вывести ее из палаты, но девочка вырвалась из ее рук и с такой силой вцепилась в кровать, что едва не сбила блоки, удерживавшие правую ногу Артемис.
Руперт с побелевшим лицом сгреб девочку в охапку и понес к двери. Расстроенная Мариель поспешила выйти вслед за ним.
— Мамочка! — пронзительно кричала Дестини, извиваясь в его руках. — Хочу к маме! К маме! К маме!
Дверь за ними захлопнулась, но оглушительные крики Дестини отчетливо доносились из коридора. И лишь когда Руперт с девочкой на руках вошел в лифт и поехал вниз, рыдания наконец затихли.
Теперь, когда Дестини не было рядом, Артемис дала волю слезам. Меньше всего ей хотелось причинять девочке боль, и вот из-за проклятой аварии им придется разлучиться.
— Но зато потом мы больше никогда не расстанемся, мой ангелочек, — прошептала она, глядя на фотографию Дестини на столике рядом с кроватью. — Когда я выйду из больницы, мы с тобой будем счастливы, и ты забудешь все эти ужасные месяцы без мамочки, обещаю тебе.
Четыре дня спустя, рано утром, в палату заглянула одна из сиделок. Вместо того чтобы войти в комнату и, как обычно, приветливо поздороваться, она лишь бросила на Артемис странный взгляд, попятилась и исчезла, оставив закованную в гипс пациентку в полном недоумении.
Через пять минут появилась старшая медсестра. Обычно она совершала ежедневный обход палат в четыре часа пополудни, но сегодня почему-то решила нарушить график и явилась до завтрака. При виде ее Артемис удивленно подняла брови.
— Скажите на милость, что случилось, сестра? — шутливо поинтересовалась она. — Должно быть, меня хотят перевести в другую больницу?