Письма шли к нему потоком. Особенно от старых однополчан, но совсем много стал он получать их после выхода книги мемуаров — очень многих людей, с кем свела его долгая служба в Советской Армии, он там вспоминал. Писали ему уже и жены, сыновья павших товарищей, боевых друзей.
Встреча маршала А. X. Бабаджаняна
с избирателями
Собралась целая папка писем о книге мемуаров, пунктуальная Евгения Викторовна пометила ее «Переписка по книге «Дороги Победы». Хранится в ней и трогательное письмо девочки Арфеник Мурадян из селения Бист Ордубадского района Нахичеванской АССР с аккуратно прикрепленной копией ответного письма маршала.
Принят в почетные пионеры
«Главный маршал бронетанковых войск Бабаджанян» — так подписано это письмо. Он умел разговаривать с детьми на равных. Это ли не характеристика натур незаурядных!
Евгения Викторовна очень давно работает в Министерстве обороны, была секретарем у маршалов бронетанковых войск Я. Н. Федоренко, П. С. Рыбалко, С. И. Богданова, П. П. Полубоярова… Она достаточно хорошо знает, как нелегка должность ее начальника, как человеку на этой должности приходится «выкладываться».
31 октября 1977 года он позвонил ей из госпиталя, куда за неделю до этого был доставлен с тяжелым сердечным приступом:
— Ай-яй-яй, Евгения Викторовна, вы меня совсем забыли!
— Грешно вам такое говорить, Амазасп Хачатурович, я ведь у вас была в четверг, вы меня с делами вызывали в госпиталь, сегодня только понедельник, а вы так серьезно больны.
— Я, Евгения Викторовна, молодой и здоровый. А сюда угодил по ошибке. Жду вас завтра утром. В гости. С делами.
— Но, Амазасп Хачатурович, вам врачи…
— Товарищ Соловьева!
…Евгения Викторовна не успела к нему приехать. Он умер в половине четвертого ночи.
Когда мне сообщили о его смерти, я не смог этому поверить. Почему-то вспомнился в свое время озадачивший Бабаджаняна вопрос Г. К. Жукова перед Висло-Одерской операцией о двух категориях полководцев: одни мечтают умереть в своей постели, другие предпочитают смерть на поле брани, за кого он, Бабаджанян, и ответ, что он, разумеется, за вторых.
Но потом я понял, что умер маршал, в сущности, на боевом посту. Пост его и в мирное время был полем сражения. Сражения за то, чтоб не было сражений. Он действительно окончил жизнь, что называется, на посту. Еще вчера требовал к себе в госпитальную палату начальников отделов своего управления. А перед самой болезнью принимал у себя в кабинете женщину — председателя колхоза из области, от которой был депутатом, — «выбивал» для этого колхоза недостающие сельхозагрегаты. И делал все со свойственной ему энергией, проволочек не терпел.
Председательница сетовала на «Сельхозтехнику», которая из-за отсутствия для этого колхоза особых фондов отказывала в молоковозе, а он был колхозу так необходим.
— Эх, — сокрушался Бабаджанян, — какая жалость: в моем «хозяйстве» танк найдется, бронетранспортер найдется, молоковоза — не найдется. Если б нашелся, ей-богу, не пожалел бы — поделился.
Председательница огорчилась:
— Хоть плачь!..
Бывший помощник начальника политотдела
11-го гвардейского корпуса по комсомолу П. Г. Спирин
и А. X. Бабаджанян
Маршал потянулся к телефону:
— Полковника Марютина. Миша, здравствуй. Ты не забыл еще, что на Кавказе родился? Не забыл, хорошо. У меня тут женщина в кабинете готова расплакаться. Нет, срочно приезжать не надо. Молоковоз надо достать. Не понимаешь? Сейчас поймешь. Ты шефскую работу для «Сельхозтехники» выполняешь еще? Перегружен, не успеваешь? Надо успеть, Миша. Колхозу в Челябинской области позарез нужен молоковоз. Лично прошу: помоги, тебе эта «Сельхозтехника» не откажет. Нет, я трубку класть не буду, ты сейчас же звони — по другому телефону, а по этому — мне результат доложи. Жду.
Затяжек он не терпел. Молоковоз в тот же день был выписан колхозу. Там его впоследствии «маршальским» называли…