Заседали в отеле "Hyatt Regency Cambridge".
"Плюньте вы на долги Лондону и Парижу!"
Чтоб не терять времени, выступающие начинали вещать с трибуны, не дожидаясь конца обеда. А вопросы им можно было задавать с места какие попало, как бы в неформальной обстановке, за чаем, который как раз подносили к десерту официанты. Вот картинка с натуры. На трибуне - образцово-показательный получатель инвестиций, который призван олицетворять инвестиционную привлекательность России. Это Анвар Булхин, президент самарской оптоволоконной компании. В лучших традициях, похвалив для начала Титова (лучшего в России "губернатора своей Самарской области"), он рассказал о больших успехах, достигнутых с помощью инвесторов: никого не сократили, кабель производят. То есть иностранные деньги не пропали даром, можно смело еще дать. Речь выступающего была полна высоких раздумий о судьбах страны.
- Часто на ум приходит вопрос: а могли бы мы работать лучше? - спросил он участников высокого гарвардского форума.
Те молчали. Не знали, что и сказать.
И тогда новый стахановец Булхин ответил себе сам:
- Несомненно. Что мешает? А нет прямых инвестиций в регионы. В то время как коммуникации, для которых мы делаем свой кабель, архинеобходимы.
В заключение своего выступления Булхин, цитируя классика, заявил, что умом Россию не понять и ей можно только верить. Именно не в нее, а ей; видимо, в долг. И этим он смутил даже такого несбиваемого с толку человека, как Борис Немцов, который в тот день как раз вел заседание. Тот поспешил успокоить американцев:
- Нет, но мы все-таки попытаемся и понять, как же так.
С места последовала американская реплика.
- Слушайте, господа. Но там же у них нет дорог. В самой большой стране мира! Какие же могут быть инвестиции?! Не помогут коммуникации, им дороги надо сначала построить! - нервничал чуждый капиталист.- У нас можно всю страну проехать на машине насквозь, от Нью-Йорка до Калифорнии, и потому у нас хорошо.
Американец дал нам замечательный совет:
- Я бы на вашем месте бросил платить все эти долги Лондону и Парижу, а на сэкономленные деньги настроил бы дорог.
Немцов живо откликнулся:
- Мы сами знаем про две свои самые главные проблемы - дороги и дураков. При том, что дороги у нас все-таки строятся, я бы не советовал никому ездить на машине из Москвы в Иркутск. Это будет плохой бизнес...
Разве не роскошная дискуссия?
Минуточку. А при чем тут, кстати, Немцов? Почему он ведет заседание в Гарварде? Как это объяснят скептики, которые уже списали бывшего молодого реформатора на берег? Да кто его вообще сюда звал?
- Звал меня Гарвардский университет. А он же зря не будет приглашать, правильно? - объясняет Борис Ефимович с довольной улыбкой.
- С ними ясно. А ты зачем приехал - за инвестициями?
- Нет, я - узнать настроение мировой элиты насчет России. Вот Стенли Фишер намекает, что в России ничего хорошего не будет. А я говорю, - будет! И денег все равно они дадут.
- Ну-ну. То есть ты уже круче Фишера?
- А это очень просто узнать, кто из нас не прав. Надо посмотреть - дадут денег или нет. Дадут - я прав.
"Смотрите, сколько в России успехов!"
Первый заместитель директора-распорядителя МВФ Стенли Фишер выступал по телемосту. Он уж было приготовился лететь к нам, и вдруг снегопад. Фишер и застрял в Вашингтоне вместе с Маслюковым. Лужков, тот и вовсе отменил свой вылет из Москвы, - будто чутье подсказало. Вот и выступали они в режиме телеконференции. Их вызывали, как медиумов на спиритическом сеансе, особенно когда пропадало изображение и ведущий волновался: "Вы слышите нас?" И после задавал вопрос, и ответа-пророчества все ждали затаив дыхание.
Эти видеосеансы, кстати сказать, провела наша родная русская "Система". Она как раз думала, как бы отличиться. А тут как раз симпозиум. Генеральный директор "Системы-Телеком" Николай Гончарук доволен:
- Мы хотели, чтобы в Америке про нас узнали. Теперь знают.
В отличие от некоторых других высоких гостей президент Мирового банка Джеймс Вулфенсон (который, кстати, начал речь с напоминания о своей дружбе с Немцовым) явился лично. Он утешал нас как только мог.
- Легко, - говорил он, - быть пессимистом. Но зачем? Смотрите, сколько в России успехов! Восемь лет назад еще не было демократии, а теперь вот вы сидите в этом зале. Прогресс какой! У вас, смотрите, есть настоящий президент и настоящий парламент, а ведь ничего же не было. Ну, кому-то не нравится Дума, так вы можете другую выбрать.
Далее с места последовал американский вопрос, очень по существу.
- Слушайте, они на наши деньги там коррупцию плодят и с Чечней воюют. Может, не давать им денег, раз они такие?
Вот как смотреть в глаза такому проницательному американцу? Из наших, кстати, никто не вскочил, не возмутился, что, мол, не смейте хамить, мы честные! Не лезьте в наши внутренние дела! Съели это молча, и правильно. Это похвальная и уместная скромность.
Между тем Вулфенсон спокойно отвечал:
- Вы нас не путайте с МВФ, который занимается макроэкономикой. Мы все-таки банк и даем деньги не вообще, а только на реальные проекты. Я знаю, на что даю, и могу по всем проектам отчитаться. И потом, зря вы думаете, что коррупция - русский национальный спорт. В Западной Европе тоже полно коррупции, и ничего страшного. Почему сейчас в России так много говорят про коррупцию? - продолжает Вулфенсон (в самом деле, интересно почему?). - Потому что появилась надежда, что хватит сил с ней справиться!
Это все зал слушал затаив дыхание. То ли из уважения к статусу оратора, то ли от стыда: что ж мы все ноем, что ж нам всегда мало, почему мы не умеем ценить хорошее?
Вообще, американцы только легкими необидными намеками - не в ущерб политической корректности - объясняли, что мы напрасно как с писаной торбой носимся со своими болячками и думаем, что уж у нас хуже всех. На самом деле на международных финансистах висит, считай, вся Латинская Америка, Азия, Африка. Одних только локальных войн со всеми вытекающими последствиями и тратами - 35 штук. То есть мы для них частный случай и, возможно, не самый тяжелый.
"Что они меня раком кормят?"
По кулуарам ходят люди, на которых публика смотрит с удивлением. Ба, Кокошин. Вот, смотрите, Бревнов! Гляньте, это же Бурбулис! Странно было живьем видеть людей, которые, казалось бы, только на телеэкране и появляются: ведущая из Москвы Буратаева, государственный деятель Березовский из Минска (на тот момент). Борис Абрамович сначала смотрел на происходящее в задумчивости, а после выступил в Библиотеке Кеннеди с напоминанием о том, что весь этот кризис он предсказал еще на прошлогоднем симпозиуме. После, в частной беседе, Березовский дал понять, что его опять со страшной силой тянет наука, и даже по секрету намекнул, какая именно. Так что ожидайте его научных публикаций.
Любопытно, что и заседание, и обеды, и ужины - все в одном зале. То заносят к обеду столы, то уносят. Это на пятьсот-то человек! У нас бы и в голову никому не пришло так перетруждаться. На еду казенную, которой кормили за этими столами, многие русские жаловались: бедная. То есть мясо с картошкой уже и не еда. Однако, когда под занавес подали омаров, все равно возмущались: "Что они меня раком кормят?" Инвесторы подъезжали на дешевых скромных машинах, а русские, которые приехали за деньгами, почти сплошь на лимузинах, нанятых здесь. Бывший русский Аркадий, теперь бостонский таксист, с удовольствием мне объяснял, что лично с него ни русское правительство, ни русские банки не смогут более получить ни цента на свои удивительные эксперименты.
- Работать надо, - призывал Аркадий и в пример приводил себя. Он владеет тремя такси, у него два дома, один из которых он сдает, - не бедный человек. Но при этом не гнушается лично крутить баранку и быть пролетарием в свободное от капиталистического предпринимательства время. То есть лично я не уверен, что давал бы русским денег, будь я таким американским трудоголиком. А если бы вдруг надумал, то потребовал бы от России предъявить мне такого же, как Аркадий, парня, который, имея собственный небольшой таксопарк и доходный дом, трудился бы еще пролетарием. На такого парня с радостью посмотрели бы и мои знакомые американские миллионеры, которые едят дешевую пиццу, обходятся без личного шофера, искренне верят в свое гражданское равенство с черным дворником, а по воскресеньям с утра, когда нормальные люди похмеляются, едут с семьей в церковь.